Листок в клетку

1

— Дед, читай!

— Какую сказку будем читать?

— Давай про богатыря.

— Про Илью Муромца? Хорошо. Укладывайся поудобней и закрывай глазки.

Маленькая девочка повернулась на правый бок, под щекой сложила ладошки и прикрыла глаза. Один глаз был прищурен.

— Лисёна, не мудри, закрывай глаза, а то читать не буду, — серьёзно сказал Семён, раскрыл книгу и начал читать тихим голосом. — Это было в городе Муроме, селе Карачарове…

Мысли сегодня у Семёна улетали куда-то очень далеко. Сказка никак не читалась, он постоянно отвлекался от текста и задумывался. В чувство приводило требовательное внучкино: «Дед, читай!».

— Дед, читай!

— Да, да. «Отъехал он далеко от города Киева. Вдруг встречает он три дороженьки. А на крестах той дорожки лежал огромный камень. И на том камне была надпись: «Кто поедет вправо — тот будет убит, а кто влево поедет — тот будет богат, а кто прямо поедет — тот будет женат». Вот оно!

— Дед, ты что? – Лизонька широко открыла глазки. – Там нет такого.

— Это я так, задумался. «Повернул он своего коня сильного, поскакал он дорогой правою». Всё верно. Так и должно быть, — проговорил Семён и погладил внучку по голове.

— Спи-и-и, спи-и-и, — тихим вкрадчивым голосом нашёптывал дед, как заправдашный колдун. Он умел это делать. Когда долго не удавалось усыпить внучку сказками, тогда он применял этот «нечестный» способ.

Прошло несколько мгновений и Лисёна уснула. Семён посмотрел ласково на внучку, выключил настольную лампу и ушёл в свой кабинет.

2

На столе Семён увидел тетрадный листок в клеточку. На нём внучка Лизонька училась рисовать прямые линии. Но что привлекло его внимание на этом листке, он никак не мог понять. Это как-то было связано с его мыслями.

Он, не отрываясь, смотрел на этот лист бумаги и ничего вокруг себя не замечал. Два мотылька с силой бились в окно, прилетев из темноты ночи, в надежде согреться у призрачного огня лампы. Чёрный жук со стуком упал откуда-то сверху на стол и, шурша жёсткими лапками, убежал за письменный прибор.

Ничего этого Семён не видел. Он как заворожённый смотрел на лист.

Глядя на незамысловатое сплетение прямых линий, Семён думал о том, как похожа на них линия жизни. Идёшь по дороге, идёшь, а потом подходишь к развилке, перед тобой три дороги. Всё как в сказке. И странное дело, ведь, как обычно, выбираешь не ту, что идёт прямо, а ту, что сворачивает куда-нибудь в сторону, чтобы не всё так просто было.

— Да, ёлы-палы, — проговорил Семён, улыбнулся, почесал затылок своей лысой головы и грустно добавил, — тот будет убит, а может богат.

За завтраком Семён молча жевал овсянку. Глядя на него, можно было подумать, что он решает сложную математическую задачу.

— Лисёна, принеси чистый лист бумаги, что у меня на столе лежит.

Внучка быстро взбежала по лестнице на второй этаж, чуть не споткнувшись о кота, который обязательно должен был первым оказаться у деда в кабинете.

— Ребёнок, двигай сюда, — обратился он к дочери.

Вера не спеша подошла к обеденному столу. Семён вооружившись карандашом, нарисовал две точки на принесённом внучкой листе бумаги. Примечательно было то, что точки располагались в противоположных углах листа бумаги, на пересечении линий.

— Вот тебе задача. Как бы ты соединила эти линии между собой попроще?

— Прямой линией. Куда ещё проще, — ответила дочь и собралась уйти.

— А если я тебе скажу, что эти точки обозначают начало жизни и сегодняшний день.

— Чьей жизни?

— Ну, скажем твоей, — Семён посмотрел в глаза Вере.

— Так же, — ответила она, не понимая в чём смысл вопроса.

— Да-а-а, — протянул отец, глядя на дочь, — вот если бы твой предок Левон так же думал, то не разговаривали бы мы сейчас с тобой.

— Семён, что ты затеял ненужный разговор, — отозвалась на разговор жена Семёна, — не отвлекай Веру от дел.

— Пап, объясни, — то ли обиженно, то ли заинтригованно попросила дочь.

— Да всё очень просто. В жизни постоянно принимаешь решения, как поступить. На листке этот момент находится на пересечении линий, а каждая клетка это определённый момент жизни. От того какое направление ты выбираешь, зависит к какому следующему пересечению придёшь. И так дальше.

— И что?

— А то, — Семён сглотнул, — если идти, как нарисовала ты, то тогда ничего, кроме того, что перед тобой, не увидишь.

— Правильно, идёшь прямо к намеченной цели, — сказала дочь.

— Глянь на лист. Смотри, сколько справа и слева от линии свободного места, как идти и ничего этого не видеть.

Семён вздохнул. Встал. Подошёл к окну. За окном дятел пристраивал в трещину в коре груши шишку.

— Вот дятел и тот, прежде чем определился с нашей грушей в качестве разделочной, сколько деревьев просмотрел, опробовал.

— Дед, и чего ты разговор завёл этот?  И Левона вспомнил, аж из восемнадцатого века.

— Не знаю. Вчера что-то нашло. Сказка эта про камень у дороги, листок в клеточку и Левон. А ведь если бы тогда он послушался родителей и не взял бы в жёны Анастасию, то остался бы в Тамбове. Но он решил пойти поперёк воли родителей, по зову сердца. Женился! И уехал с женой в Оренбуржье, — Семён перестал смотреть в окно, вздохнул и с гордостью добавил, — вот откуда и пошёл наш род, род Левоновых.

— Опять ты за своё, — отозвалась жена.

— Да нет. Дело не в нашей родословной. А дело тут в выборе, который делаем мы и в результатах этого выбора. Чтобы потом можно было записать, как Илья Муромец, возвратившись с выбранной дороги, — дед весело посмотрел на внучку, подмигнул и с ней в один голос произнёс, — ездил по правой дороге, а убит не был!

Вся семья дружно засмеялась.

3

Семён ехал в Москву. На даче хорошо, но сегодня надо было решить одну серьёзную проблему. Дорога наезжена и можно предаться размышлениям.

— Юра, Юра, как же тебя угораздило, — вполголоса произнес Семён и сдвинул брови.

Юра пришёл в компанию 15 лет назад. Энергичный человек, знающий своё дело, да и жаждал новых знаний. А вот знаний-то взять было негде, очень тема была тонкая. Вот и привела его дорожка в нашу компанию.

— Тьфу ты, опять дорожка, — усмехнулся Семён. — А что? Всё верно. Как ни крути, а дорожку выбирать приходится.

Он медленно ехал за тяжелогружёной фурой и вспоминал, как всё было. Поездка в Европу, знакомство с партнёрами. Юру представили руководству. Как говорится, отрекомендовали в лучшем виде. Началась учёба, он, как сухая губка, впитывал информацию. Впитывал, впитывал и напитался.

— Чёрт, куда он лезет!

Серая «девятка», уходя от лобового столкновения на встречке, резко вклинилась между фурой и машиной Семёна. Не успел он вымолвить вторую фразу, как «девятка» так же быстро рванула вперёд.

Вот и Юра, так же вклинился, а потом резко рванул вперед по встречке, обгоняя всех и нарушая правила.

Случайно стало известно, что Юрий Вячеславович Мотылёв стал большим бизнесменом. Он задумал большой проект с нашими партнёрами в обход нас. Его надо остановить пока не поздно. Юра чего-то недопонимает. Это получается, как история с яйцом кукушки. Его положили в одно гнездо со всеми, оно, принятое как родное, созрело, а вылупившийся птенец выкинул всех.

Глубоко в душе Семёна зрела обида. Обида на Юру. Для него окружающие люди были лишь крепкими ступеньками лесенки, по которой он стремится к намеченной цели.

— Его надо остановить, — произнёс Семён, глядя на сотрудника ДПС, который показал водителю фуры знак остановиться.

Заседание Совета директоров шло уже около получаса. Обсуждались разные текущие вопросы. Все с нетерпением ждали основной темы заседания, поглядывая на Юрия Вячеславовича.

Наконец, глава компанию Александр Алексеевич Машуков попросил Семёна изложить присутствующим суть вопроса. Хотя надобности в этом не было, все были в курсе событий.

Семён спокойно, кратко и чётко всё объяснил. Сказывалось военное прошлое.

— Юрий Вячеславович, — произнес Александр Алексеевич после того как Семён завершил своё выступление, — что можете сказать?

— Ничего, — смотря в пол ответил Юрий.

— Юра, отложи запланированное мероприятие, — почти скороговоркой заговорил его старый друг Алексей Владимирович Бывалый, — через полтора месяца мы проведём запланированную конференцию вместе, всё будет нормально, и все сохранят своё лицо.

— Я ничего не могу отменить, — сказал Юрий, продолжая смотреть в пол.

Семён думал о том, что за Юрой кто-то стоит и держит его на коротком поводке, поэтому он и упирается.

— Ну что, — Александр Алексеевич посмотрел на своих коллег, — кто хочет что-нибудь сказать?

— Юра, ты не прав, очень не прав, — грустно произнес Сергей Николаевич Кузьмин, руководитель Волгоградского филиала.

В кабинете повисла тишина. Было отчётливо слышно, как часы на столе Александра Алексеевича отстукивали время. Именно отстукивали, словно кто-то равномерно кувалдой вбивал кол в мозг. И чем дольше длилось молчание, тем глубже кол проникал в сознание, которое готово было расколоться на две части.

— Предлагаю, — нарушил тишину официальный голос Александра Алексеевича, — за действия, нанесшие …

Да, да, именно этого и ожидал Семён. Он знал Юру и очень хорошо знал Александра. Мотылёва простили бы, признайся он, что допустил ошибку в минуту слабости. Но признания не состоялось. Семён вспомнил поговорку, которую сочинили ещё в военном училище: «Не плюй в колодец, вылетит, не поймаешь».

— Плюнул и не поймал, — проговорил вслух Семён, идя на обгон мусоровоза, от которого неприятно пахло смесью дыма от сгоревшей солярки и помойки, — а плюнуть хочется.

Нехороший осадок после сегодняшнего совещания остался где-то в глубине души. Столько лет вместе, сколько сделано, были совместные планы. И так легко всё перечёркнуто.

— А ведь будут говорить, что его несправедливо обидели. И защитники найдутся. Шума будет много, и ещё потеряем кого-нибудь. Ну да ладно, собака лает, а караван идёт.

Семён надавил на газ, мотор почувствовал прилив сил и машина рванула вперёд.

Выйдя из машины, Семён с наслаждением вдохнул пахнущий сосной воздух.  Как всё-таки хорошо, что много лет назад он рядом с воротами посадил две сосны. Этот запах его расслаблял и успокаивал. А день был напряженный и отдых не помешал бы.

— Пап, ну как там у вас, разобрались по какой дороге идти, — не глядя на отца, спросила Вера, занятая кормлением рыб в пруду.

— По разным, — задумчиво ответил отец.

Ветка барбариса, растущего у дорожки, шипами зацепилась за брюки Семёна. Он потянул штанину, но упрямое растение не отпускало. Дернул сильнее. Раздался треск рвущейся ткани.

— Бабушка, дед штаны порвал! – закричала, откуда ни возьмись появившаяся внучка.

— Лисёна, что же ты деда сдаёшь? И потом, не порвал, а только собираюсь.

— Бабушка, он не порвал, он только хочет порвать.

— Когда порвёт, пусть приходит за иголкой с ниткой, — донёсся с террасы голос бабушки.

— Лисёна, вот смотри, посадил тоненькую веточку, ухаживал, поливал, можно сказать, пылинки сдувал. Вырастил! – повысил голос Семён. — Выкормил и обучил, человеком сделал, а он зубы показывает!

— Пап, ты о ком это?

Дочь с внучкой смотрели на Семёна с удивлением.

— Это я о барбарисе. Видишь ли, раскидал ветки во все стороны, хозяином почувствовал себя. Эх, Юра, Юра, — уже спокойней и опять задумчиво произнёс Семён.

4

— Дед, пойдём в деревню погуляем?

— Пойдём.

— К дубу!

— Ну, к дубу так к дубу.

Семён и Лиза, взявшись за руки, не спеша пошли по дорожке в сторону деревни.

Дойдя до центра деревни, они подошли к красивой беседке.

— Дед, а почему беседку дубом называют?

— Это старая история. Вот посмотри, — говоря это, Семён шагнул в беседку, — видишь пол какой.

— В нашей беседке доски, а здесь…, — Лиза разглядывала красивый пол.

— Это пень. Беседка построена на пне огромного дуба.

— Дед, расскажи.

Лиза, когда просила о чём-нибудь, делала такое выражение лица, что отказать было просто невозможно. Семён это знал и сразу сдался.

— Ну, слушай. Когда-то на этом месте рос дуб. Огромный такой. Говорят, ему было больше ста лет. Все в деревне его любили. Но вот, как-то весной, листья на нём не распустились. Жалко было его. Люди постоянно приходили к нему и долго смотрели на ветки, вдруг листочки увидят.

— Не было листиков? – грустно спросила внучка.

— Нет. Не было. И на следующий год тоже не было. Года три все ждали, вдруг дуб проснётся. Не проснулся. Вот тогда и спилили его. А когда увидели пень огромный, то дядя Витя, вон в том доме живет, — Семён указал на дом с резными наличниками на окнах, — предложил сделать здесь беседку, чтобы все помнили об этом дереве-великане. Вот так появилась эта беседка. И по привычке все говорят «встретимся у дуба» или «пойдём к дубу». Видишь, о хорошем память вечна.

Дед и внучка стояли и разглядывали беседку. Лиза уже смотрела на неё по-другому. Всё строение было сделано из дубовых досок. Простая форма стен, по-восточному замысловатая крыша, но самое интересное это резьба. Местный мастер по дереву Виктор два года вырезал изящные узоры, состоящие из дубовых листьев и желудей. Казалось, что могучее дерево, когда-то сопротивлявшееся сильным ветрам, заснуло вечным сном, как былинный богатырь Святогор.

— Лисёна, зайди вовнутрь, — Семён взял внучку за руку и подвёл к центру беседки, — стой, закрой глаза и прислушайся. Слышишь, гудит?

— Да, — шёпотом произнесла Лиза.

— Это мощь дуба, которая в корнях, это его сила. Сила дуба осталась здесь. Вот мы стоим здесь и эта сила, в нас с тобой входит.

— Да-а-а, — протянула внучка и подняла голову, глянув в потолок.

Они шли домой и улыбались. Лиза не шла, а летела, чуть касаясь земли. Семён же шёл твёрдой уверенной походкой, как в годы юности.

— Мама, мы есть хотим! Когда обед? Мы сильные, как дуб! – сообщила Лиза, вбегая в дом.

— Ну, слава богу, сегодня с аппетитом будет всё в порядке. Пап, никак у дуба были?

— А ты знаешь историю про дуб? —  Лиза спросила маму, словно преподаватель ученика.

—  Знаю, знаю. Руки мыть и за стол. Всё уже готово. Давно вас с дедом ждём.

5

Дракон Ма был одним из тех, кто остался с людьми. Ему хотелось найти того, кому можно было бы передать накопленные тысячелетиями знания.

Как-то отдыхая на берегу озера, он услышал стон. Прервав свой отдых, он пошел туда откуда раздавались эти звуки и обнаружил молодого человека. Тот был весь в синяках и ссадинах.

— Ты кто и что с тобой случилось? – взволнованно спросил Дракон.

— Моё имя Рей. На меня напали разбойники и отняли всё, что было, — ответил человек и застонал ещё больше.

— Я помогу тебе.

Дракон перенёс Рея в свою пещеру. Ма заботливо ухаживал за раненым. От хорошего ухода и заботы Рей стал быстро поправляться.

Дракон привык к человеку и стал мало-помалу обучать его житейским премудростям.

Прошло несколько лет. Рей оказался способным учеником, Ма кропотливо передавал ему древние знания. Рея стали уважать в народе, ведь он ученик Дракона Ма.

И вот однажды какой-то человек спросил Рея: «Ты, наверно, очень богат?».

— Нет, — ответил он, — у меня нет богатств.

— Как, дракон не поделился с тобой своими сокровищами?

— У него тоже ничего нет, — возмущённо произнёс Рей.

— Он тебя обманывает. Всем известно, что у драконов полно сокровищ.

Засомневался Рей. А голос ему нашёптывал:

— Не верь дракону. Вместо того, чтобы поделиться с тобой богатством, он кормит тебя сказками. Не верь дракону.

«А вдруг прав незнакомец?» — скользкой змеёй заползала мысль в голову Рея.

Придя в пещеру к Дракону, Рей спросил:

— Ма, а когда ты покажешь мне свои сокровища?

— О каких сокровищах ты говоришь? – удивленно спросил Дракон.

— Ну, золото, драгоценные камни…

— Это не сокровища. Да и нет у меня никакого золота. Все мои сокровища — это мои знания, — сказал Ма и засмеялся.

Рей ничего не сказал, но задумался еще больше.

На следующий день Рей опять встретил человека, задававшего вопросы.

— Ну что, дракон показал свои сокровища? – улыбаясь, спросил незнакомец.

— Нет у него ничего, — неуверенно ответил Рей.

— Вот видишь, что я говорил. Обманывает он тебя. Каждый скажет тебе, что драконы богаты.

И такие разговоры продолжались каждый день. Рей все больше начинал сомневаться в честности дракона, а заговорить с ним на эту тему он не отваживался. Рей уже не слушал, что ему рассказывал Ма, в его голове звучало одно – «Ма обманывает меня». Рей стал обращать внимание на состоятельных людей, которые были хорошо одеты, жили в больших красивых домах, имели слуг. И ему захотелось тоже так жить. Но как? Где взять столько денег? Разве что у Дракона Ма?

— Ма, у меня плохая одежда и мне надо купить новую. У меня разваливается жилище, его надо починить. Мне надоело питаться скудной пищей. Ма, дай денег, — требовательно сказал Рей.

Дракон серьезно посмотрел на человека и задумался: «Что с ним произошло? Как я упустил его? Он стал совсем другим. Не его слова слетают с его губ».

— Рей, я тебя многому научил. Ты легко можешь заработать сам и получить все, что хочешь, — как-то грустно сказал Ма.

Рей нахмурился, повернулся и, ничего не говоря, ушел.

— Почему он ничего мне не сказал? Почему не поговорил со мной?

Дракон почувствовал, что он потерял друга. Непонятно, почему, но потерял.

Рей целыми днями ходил по городу и искал того человека, который с ним разговаривал. Он хотел спросить у него совета, что ему делать, как получить у Дракона сокровища. И вот однажды он встретился с ним. Поделился своими мыслями.

— Сокровища драконы прячут очень далеко, их просто так не найдешь, — выслушав Рея, сказал незнакомец, — но ты можешь очень хорошо заработать.

— Как? Что я должен сделать?

— Я знаю людей, которые дадут большие деньги за зубы дракона.

— Какие зубы? – испугавшись, спросил Рей.

— Просто зубы. У нас в округе только один дракон, это Ма. Он тебя знает, тебе доверяет. Ты легко можешь справиться с этим делом.

— Нет, я не могу, — дрожащим голосом произнес Рей.

— Можешь, можешь. Подумай. Дракон тебя все эти годы обманывал и обкрадывал. Ты должен отомстить ему. И потом, ты хочешь жить достойно?

— Да!

— Тогда ты знаешь, что делать, — хитро улыбаясь, сказал незнакомец.

Рей пришел в пещеру к Дракону Ма и попросился остаться на ночь. Ма обрадовался приходу ученика и согласился…

Утром Рей шел в город, неся в мешке зубы Дракона. Хоть и жалко ему было старика, но он думал о предстоящей счастливой жизни.

Не один день он бродил по городу в поисках незнакомца, но так и не смог его найти.

Слух о том, что Рей убил Дракона Ма, постепенно заполнил город. Люди сторонились Рея, показывали на него пальцами, пугали им маленьких детей. И когда возмущение достигло предела, люди выгнали Рея из города…

Семён неожиданно проснулся. Холодный пот покрывал лоб. Во рту пересохло.

— Приснится же такое, как наяву.

Он посмотрел на часы. Было без двадцати минут пять. Светало.

— Всё. Поспал.

Тихо одевшись, он вышел на крыльцо. Сел на верхнюю ступеньку и глубоко вдохнул. Свежий утренний воздух с шумом ворвался в лёгкие.

— Хорошо! — но, чего-то не хватало. Вернулся в дом.

Через короткое время Семён появился на крыльце вновь, но уже с чашкой горячего кофе.

Сел. Чашку поставил рядом. В прохладном утреннем воздухе пар из чашки поднимался замысловатым образом, напоминавшим дракона. Вспомнился ночной сон.

— Прямо вещий сон, — задумчиво прошептал Семён и сделал небольшой глоток горячего напитка. — К чему бы это? Что-то нынче много сложностей.

Журчание воды, ниспадавшей водопадом с искусственной скалы в пруду, располагало к размышлению. Если это вещий сон, начал логически раскладывать сновидение Семён, то персонажи реальные. Дракон Ма. Ну, это понятно, ничего сложного, это Машуков Саша, наш руководитель, профессор, голова.

— А вот Рей? – вслух произнёс он и сделал ещё глоток.

Что-то знакомое крутилось в голове. Взял брошенного. Поставил на ноги, обучил, опекал, предоставил большие возможности.

— Чтоб мне! – чуть не закричал Семён. – Рей! Андрей! Андрей Медведев. Руководитель Дмитровского филиала компании.

Нет! Не может быть. Но всё сходится. Помнится, первый раз пришло от него письмо лет двадцать назад. Попросился на семинар. Приехал. В голове одна романтика и никаких знаний. Год за годом, обучаясь и приобретая новые знания, окреп, созрел грамотный и умный руководитель. Правда, бывали закидоны, типа, руководство его обманывает и подставляет. Но потом это проходило. Семёну такое не нравилось, и он Андрею об этом говорил и писал напрямую, у них всегда были хорошие дружеские отношения. Но вопреки всему, Андрей пытался все вопросы решать напрямую через Александра. Вот тут и получались у него проколы, из-за которых он потом и обижался на всех.

— Если так, то, что могло произойти, — глядя в пустую чашку, будто гадая на кофейной гуще, медленно произнес Семён.

Его взгляд привлекла трясогузка, которая, стоя на камне возле водопада, пыталась искупаться под его струями. Но как она ни старалась, а достать до воды, стоя на скользком камне, не могла. Большая масса воды падает сверху, надо сделать один шаг, всего один шаг по камню, немного погрузившись в воду, и цель будет достигнута. Но страх намочить лапки не пускает осторожную птичку.

— Не можешь пожертвовать удобным положением для получения желаемого, довольствуйся малым, — Семён улыбнулся и перевёл взгляд на другой берег пруда, где на мелководье плескался воробей.

— Дед, доброе утро! – прозвенел внучкин голос. – Ты о чём думаешь?

— О сказке.

— О богатыре на дороге?

— Нет. О мудром и добром драконе и его ученике.

— А у драконов бывают ученики? – Лиза удивлённо посмотрела на деда.

— Бывают. У добрых драконов бывают ученики.

— А драконы добрые бывают?

— Бывают. Но они настолько добрые, что верят всем и обучают всех, и не видят, что их используют в своих интересах. Добрые. Слишком добрые. А ты чего в такую рань встала? – дед попытался перевести тему разговора.

— А мне сон приснился.

— Какой такой сон? – весело спросил Семён.

— А такой! — Лиза стала серьёзной. — Я стою у пруда. Прилетает воробей и просит попить воды. Я ему показываю на пруд и говорю «пей». Он пьёт, а потом говорит «уходи, это моя вода» и как полетит на меня. И я проснулась.

— Вот как! – дед улыбнулся, встал, взял внучку за руку. — Ну, пошли в дом. Может все проснулись уже. Сегодня ночь богатая на вещие сны.

Звонил мобильный телефон. Это был Александр. Семён знал, что Машуков просто так позвонить не мог, это не в его манере.

— Саша, здравствуй! – спокойно и немного настороженно сказал он в трубку.

— Сёма, доброе утро! Не отвлекаю? – как всегда быстро проговорил Александр.

— Нет, всё нормально. Говори.

— По электронке получил письмо от Андрея Медведева.

— Позволь угадать. Уходит от нас, решил заниматься своим делом.

— Тебе он тоже написал? – без удивления спросил Машуков.

— Да нет. Разведка донесла мистическим образом. Извини, перебил. Давай дальше.

— Он собрал всех членов своей организации, провёл конференцию, объявил, что они будут всё делать сами.

— Типа? – удивился Семён.

— Помнишь, у него сорвалась поездка к нашим китайским партнёрам? Он перед этим спросил у меня, может ли он свозить группу потенциальных инвесторов в Китай. Я ему сказал, что может.

— Ну, правильно. Но он тогда никакой информации в Совет не дал. Никто ничего и не знал о его планах. Получается, что Андрей под твоё имя собрал денежные мешки, поездка сорвалась, и в этом он обвинил тебя.

— То-то и оно, — как-то грустно произнес Александр, — короче, своим объявил, что мы его подставили. Все проголосовали за выход.

— Покидают старые кадры родную обитель. Сначала Юра, теперь Андрей. Я думаю, флаг им в руки и попутного ветра.

— Согласен! Ну, ладно, Марине и девочкам привет. Пока!

— До встречи! Маме передавай привет и наилучшие пожелания.

Разговор закончился. Семёну хотелось ещё поговорить с Сашей, любил он с ним разговаривать, но у профессора дел, как на собаке блох, и свободного времени очень мало. Семён всё это знал и не затягивал разговор, ценя время друга.

— Марин, привет от Саши.

Адресованное жене  послание было тут же перехвачено внучкой.

— А мне?

— Тебе в первую очередь.

— Как у него? – наливая себе чаю, спросила Марина.

— Нормально. Медведев Андрей от нас ушёл.

— Как? Только недавно Мотылёв ушёл.

— Не ушёл, а ушли. Мы его ушли. У Андрея свои тараканы, ему с ними и жить, — жёстко сказа Семён.

— А как с тараканами жить? – удивилась Лиза.

— С тараканами жить, значит постоянно жить с проблемами. Плохо, Лисёна, плохо жить с тараканами. Их надо срочно выводить.

6

— Дед, сказку расскажешь? – отправляясь ко сну, спросила Лиза.

— Нет Лисёна, сегодня мама. Что-то мне нездоровится.

В последние дни Семёну пришлось поездить по разным городам. Деловые встречи, подготовка документов, опять встречи. Спал мало, да ещё и простыл. Лечиться было некогда, перенёс всё на ногах. Приехал домой и как-то, всё началось валиться из рук.

Ночью подскочило давление. Голова у Семёна раскалывалась, и ему казалось, что трещина проходит ровно посередине головы. Чтобы отвлечься, он прикидывал, одинаково ли весят две половинки его головы. Чаша весов никак не могла остановиться, и пришлось вызывать скорую помощь.

— Ну, что. Сердце в норме, — разглядывая кардиограмму, произнёс врач, — давление стабилизировали. Надо обследоваться. Гипертонический криз.

Семёну пришлось лечь в госпиталь. И причина-то казалась ему не очень серьезной — гипертонический криз, но семья настояла на обследовании. И вот, потекли однообразные дни в лечебном учреждении, анализы, обследования. Каждый день одно и то же — звонки с вопросом «как самочувствие», необходимость принимать таблетки и т.д. Он заметил, что стал, как все, ходить спокойным, неторопливым шагом. Трехразовое питание, возможность ничего не делать и поваляться в кровати стали, как дурман, ослаблять волю. Казалось, вот оно  блаженство. Семён начал ощущать потребность в покое и у него появилась мысль о том, что внутри что-то сломалось и надо лечиться, лечиться и лечиться.

Но иногда в его сознании проскальзывало: «ты же все время помогал людям справляться с их проблемами, учил, как выжить в безвыходных ситуациях, как бороться со своими недугами. Что теперь?».  А врачи мягко повторяли одно — режим и покой.

На третий день пребывания в госпитале установилась солнечная безветренная погода. Семён, как обычно, вышел из здания госпиталя и пошел погулять по лесу. Красота! Тепло, птички поют, поскрипывают высокие сосны и… по дорожке по кругу медленно двигаются пациенты госпиталя. Одним словом, покой. «Что-то не так», мелькнуло в голове Семёна. Природа просыпается, все оживает и начинает расти. Жизнь идет! Его деятельная натура требовала активности, физических нагрузок. Семён выпрямился, несколько раз взмахнул руками. Хорошо! Длина дорожки 1060 метров. Прошел один круг. Второй круг прошел быстрее, активно размахивая руками. Третий круг. Захотелось побежать, но он перешёл на простой быстрый шаг. Идущие ему навстречу соседи по палатам смотрели на него то ли с интересом, то ли с осуждением. Плевать! Семён подошел к огромной сосне, уперся в нее руками. Со стороны  посмотреть, можно психиатров вызывать, один из больных пытается завалить дерево. Но Семён уже упал на землю и несколько раз отжался. Хорошо! Действительно хорошо.

— Что я здесь делаю? — задал он себе вопрос. — Обследуюсь, лечусь, думаю.

Легкой, практически летящей походкой Семён шёл в сторону здания госпиталя, впереди обед, и аппетит… зверский.

Индивидуальность каждого человека должна оставаться его собственным достижением, и в какую бы среду ни попал, он должен оставаться неповторимой личностью, не становиться еще одной безликой песчинкой в пустыне.

7

— Дед! Кира приехала! – радостно возвещала Лизонька из окна второго этажа.

Любила Лиза свою тётку. Когда приезжала Кира, племянница и её тётя были неразлучны. Семён, когда вся семья собиралась вместе, чувствовал себя очень уютно. В доме становилось шумно, но в тоже время тепло и приятно.

— Пап, привет! – младшая дочь подошла к отцу, нежно обняла и поцеловала в щёку.

— Привет, Кирюнчик! Ты со своей работой совсем забыла родителей.

— Еще конференция в Швейцарии и потом, всё, — Кира потянулась, подняв вверх копну тёмных волос, — в отпуск.

— Ну да, — Семён потрепал красивые волосы дочери, — и на пляж какого-нибудь тёплого моря.

— Не без этого, но дома побуду. Как со здоровьем, пап?

— Здоровье в порядке, спасибо зарядке! — отрапортовал отец.

— Кира, пойдём фотографии смотреть, — Лиза потянула тётку за руку. Они побежали на второй этаж, перепугав кота, дремавшего на ступеньках.

— Джексон! Чуть на хвост не наступила, — вскрикнула Кира.

Семён зашёл на кухню, посмотрел в раковину и вздохнув, глядя на жену, произнёс: «Понял, картошку чистить мне».

За обедом в основном говорила Лиза. С приездом тётки, объём информации, который прошёл через неё, раз в десять превысил дневную норму и поэтому рот у маленького человечка не закрывался ни на минуту.

Когда перешли к чаю, Лиза обрушила на деда град вопросов, но он ловко  переадресовывал их другим присутствующим.

— А мы, с Кирой, видели фотографию деда вместе с китайцем, вот! — утвердительно по-военному сказала Лиза.

— Это дедушка со своим учителем, — уточнила Вера, отрезая от торта розочку с вишенкой.

— Да. Точно, — Семён поднялся, отодвинул стул. — Спасибо! Пойду литературу полистаю.

Поднимаясь по лестнице, он подумал о старом буддистском монахе, вылечившим Семёна и ставшим ему наставником по жизни. Жаль, что Ши Дэцянь ушёл из этого мира, как много он ещё мог сделать доброго людям.

Сидя за рабочим столом, Семён разглядывал фотографию, на которой он стоял рядом с сидящим на стуле буддистским монахом…

… Усаживаясь в удобное самолётное кресло, Семён подумал, наверное, он сделал правильно, что полетел именно этим рейсом.

— Добрый вечер! – произнёс молодой человек, явно намеревающийся сесть в соседнее кресло.

— Вечер добрый! – ответил Семён, — в Москву?

— Да вроде промежуточной остановки нет, — улыбнулся попутчик, — Александр.

— Семён. Очень приятно.

Новый знакомый протянул руку, Семён пожал ладонь и подумал, что, наверное, музыкант. Ладонь Александра была узкой и длинной. Но эту мысль тут же отбросил, в своей руке он ощутил каменную твёрдость руки собеседника.

— Бизнес? – спросил он Александра.

— Учёный – коротко ответил тот.

До взлёта самолёта больше не разговаривали. Семён любил летать. В полётах он обычно спал, это привычка ещё со службы в войсках. Он начал засыпать, когда сосед аккуратно коснулся его руки.

— Извините, Семён, может не моё дело, но что у вас с кожей рук?

Да, сна не будет. Но может и к лучшему.

— Не только рук. Странное дело. Всё тело, кроме головы и ладоней, покрыто такими пятнами. Не чешутся. Но и не проходят.

— Что врачи говорят?

— Ничего. Диагноз – парапсориаз. Отчего, почему, как лечить — ничего сказать не могут. Какие только анализы не сдавал. Кто только меня не смотрел. Вот и сейчас в Германии был, по этому же поводу. И опять ничего.

— А давно это у вас? – уже с большим интересом спросил Александр.

— После Афганистана. Я в прошлом офицер, двадцать лет отслужил в ВДВ. Где-то через полгода, после возвращения, появилась эта гадость. И вот уже несколько лет такая история, — проговаривая эти слова, Семён внимательно разглядывал небольшие красные пятна на предплечье. – Ребята муреной называют. Почему муреной?

— Хорошо, что не далматинцем.

Оба громко засмеялись, да так, что на них стали оборачиваться и оценивать возможность утихомирить нарушителей тишины.

— Семён, вы были в Китае? – с какой-то хитрецой спросил Александр.

— Нет, не был.

— По-моему вам надо туда. Я знаю там одного чудесного человека, прекрасного знатока традиционной китайской медицины. Он много чего знает.

— Профессор какой-нибудь, — заинтересовался Семён.

— Нет, как ни странно. Он монах одного чань-буддистского монастыря. Вы же всё уже попробовали. А, почему бы теперь ни обратиться в ту сторону.

И Александр стал рассказывать о Китае, о его традициях и людях. Семён слушал, что называется, открыв рот. В этом полёте он открыл для себя новый незнакомый мир, не побывать в котором он просто уже не мог.

— Я согласен, — подытожил Семён. – Когда?

— Вот моя визитка, Александр Алексеевич Машуков, востоковед.

Самолёт коснулся бетонки. За разговором молодые люди не заметили, как пролетело время полёта.

Расставаясь в зале аэропорта, Александр крепко пожал руку Семёна и сказал: «Семён, это всё очень серьёзно»…

… Семён взглянул на часы. Да, как быстро пролетело время.

— Лисёна! Попроси маму, пусть нальёт мне чайку! …

… Первый полёт в Китай. Александр сдержал слово.

Полгода молодые люди активно общались. Казалось странным, что могло их объединять. Учёный и бывший военный, а ныне бизнесмен средней руки. Десять лет разница в возрасте. Болезнь Семёна? Нет. О ней они почти не говорили. Но оба чувствовали, что у них есть что-то общее, что сближает их.

Китай Семёна поразил. Он понял, что кроме мира, в котором он живёт, есть совершенной другой. Другие люди, говорящие на совершенно непонятном языке, фантастическая природа, другая цивилизация. Здесь немыслимым образом совмещались настоящее, будущее и очень далёкое прошлое.

Знакомство с человеком, который повлиял на дальнейшую судьбу Семёна, произошло неожиданным образом.

— Семён, я быстро сбегаю в здешний институт, надо пару книг там забрать, а ты пока в номере посиди, телевизор посмотри, — улыбаясь, быстро проговорил Александр и выбежал из гостиничного номера.

Телевизор, так телевизор. Семён пробежался по телевизионным каналам и остановил свой выбор на историческом фильме. Красивые костюмы, непонятный язык, усыпляющая музыка и сознание у Семёна поплыло вслед за звонкими голосами в мир сновидений.

В чувство привёл неожиданный стук в дверь. Семён открыл. На пороге стоял стриженный наголо маленький китаец, лет шестидесяти, в мятом френче, в левой руке он держал холщёвую сумку оранжевого цвета. Маленький человечек улыбался, и от него исходила неимоверная доброта, которую Семён почувствовал всем телом.

— Машукхофу? – произнёс китаец и глазами забегал по номеру.

— Машукова нет, — ответил Семён и активно задвигал руками, изображая некие действия, — ушёл Машуков.

Улыбка с лица китайца спала. Он повернулся, чтобы уйти. Семён понял, что китаец не зря пришёл и его надо удержать.

— Машуков скоро будет! – почти прокричал Семён и взял за рукав гостя, чтобы не дать ему уйти. Он не понял, что произошло в течение доли секунды, но перед ним уже никого не было, а из комнаты донеслось: «Хао!».

Человечек прошёл в комнату и сел на край дивана. Он продолжал, улыбаясь, смотреть на хозяина номера и при этом постоянно кивал головой.

Надо было что-то делать, чем-то занять гостя.

— Может быть, чаю? – спросил Семён, но подумал, что собеседник ничего не поймёт. Китаец энергично закачал головой и достал из своей сумки два яблока.

Пили чай молча. Когда Семён поднимал свой взгляд на гостя, тот кивал головой и приветливо улыбался.

— Семён! – громко произнеся своё имя, он ткнул себя пальцем в грудь и вопросительно посмотрел на собеседника.   

— Дэцянь, — ответил китаец и, указывая на красные пятна на руке Семена, произнёс, — бу хао.

Семёна как громом ударило. Неужели это тот, о котором Александр ему рассказывал. Тот, к кому они приехали. А как с ним разговаривать? И вообще, что дальше? Семён стал с нетерпением посматривать на входную дверь. Где же Саша?

А Дэцянь, тем временем, достал из оранжевой сумки тетрадь и ручку. Открыл чистую страницу и начал писать. Как он писал. Семён не мог оторвать взгляда от ручки. Что она только не вытворяла на белом листе. Он понимал, что иероглифы, но он абсолютно не понимал как можно так писать.

— Красиво! – растягивая, сказал Семён. Дэцянь взглянул на него, улыбнулся и закивал головой.

Он понял, что этот русский ничего подобного не видел никогда.

Дэцянь закончил писать. Аккуратно вырвал исписанный лист, сложил его пополам и протянул Семёну.

— Машукхофу, — улыбаясь, произнес он…

… Семён допил чай и с сожалением поставил чашку на стол. Из фотоальбома достал одну фотографию. На этой фотографии стояли Дэцянь, Александр и он. Учитель заразительно смеялся. Да, его улыбка шла, как говорится, от самого сердца, он мог лечить одной своей улыбкой.

Семён улыбнулся, вспоминая, как тогда, после ухода Дэцяня, пришёл Саша. Он очень сожалел, что не застал Учителя, но тому, что я познакомился с ним он, был откровенно рад. Вспомнил Семён и то, с каким удивлением и интересом смотрел он на читающего иероглифическое письмо Александра.  Вот тогда-то он для себя решил, что обязательно выучит китайский язык…

… — Ну, что, Учитель нас ждёт у себя, — произнёс Александр, закончив читать письмо.

— У себя, это где?

— В монастыре.

Через день в гостинице небольшого провинциального города поселились два русских туриста. А вечером того же дня их посетил монах местного чань-буддистского монастыря.

— Ты учителю прошлый раз понравился.

— Я был в шоке, когда узнал кто это, — негромко сказал Семён и посмотрел на Дэцяня, а тот в свою очередь улыбнулся и закивал головой.

Дэцянь начал осмотр. Сначала он долго тремя пальцами щупал пульс на одной руке Семёна, затем на другой. Внимательно рассматривал глаза, попросил открыть рот и показать язык. Потом, Семён разделся по пояс и Дэцянь тщательно исследовал красные пятна на его теле, водил над ними ладонью, сказал «Хао!» и велел одеться. Далее начались вопросы, много вопросов и казалось, что никакой связи с заболеванием в них нет: сколько лет было родителям когда Семён родился, что он ест обычно утром, когда ложится спать и сколько спит, всегда ли он жил там, где живёт сейчас, видит ли сны и как часто, сколько пьёт воды в день и так далее на протяжении часа.

Семёна попросили заварить чай, а Дэцянь и Александр в это время разговаривали. Вернее говорил один монах и свою речь он сопровождал активной жестикуляцией.

— Учитель говорит, что чай ты заваривать не умеешь, — как-будто подвёл итог всего разговора Александр.

— Это вы столько времени обсуждали мои способности в чайном искусстве, — усмехнулся Семён, — завариваю по-армейски.

— Короче, он будет тебя лечить, но ты должен будешь делать всё, что тебе скажет.

— Только не согласен есть гусениц и кузнечиков.

— Этого не потребуется, — наливая Учителю чай, серьёзно ответил Саша.

Утром следующего дня они с Сашей стояли у ворот монастыря.

Два года с периодичностью в два месяца Семён приезжал к Ши Дэцяню в монастырь. Сколько за это время в его теле побывало иголок, выпито настоев различных трав и напитков с резким запахом и густым вкусом. Учитель учил его правильно дышать и принимать пищу, работать и отдыхать. В первый день лечения Дэцянь произнёс фразу: «Будешь учить ицзиньцзин!». От услышанного у Семёна что-то ёкнуло внутри.

— Что это? – задал он вопрос Александру.

— Не бойся, это цигун, это ускорит твоё выздоровление.

Два года. Два года пролетели как один день. За это время Семён полюбил маленького китайского монаха, как родного отца, полностью доверяясь ему.

Красные пятна через год начали исчезать. Медленно, но уверенно, кожа стала очищаться. Потом, как-то утром Семён проснулся, и всё его тело было опять усыпано красными пятнами, не такими яркими как раньше, но они вернулись. Дэцянь сказал, что так оно и должно быть.

И вот, прошло два года и ни одного пятнышка на теле. Радости в семье Семёна не было предела. Семен собирался в очередную поездку в Китай. Учитель потребовал обязательного приезда Семёна.

Эту поездку Семён не забудет до конца своей жизни…

… — Пап, уже поздно, что спать не ложишься, — заглянула в кабинет Кира.

— Да, Кирюша, сейчас, еще немного. Тут воспоминания нахлынули.

— Тебе плохо?

— Нет, нет. Всё нормально. Ещё чуточку и лягу.

Дверь за дочерью закрылась, но не до конца. Осталась небольшая чёрная щель.

— Дверь, — как-то мрачно и тихо проговорил Семён, — именно дверь и темнота за ней…

… — Учитель сказал, что двухгодичная подготовка к лечению закончилась, сегодня будет основная часть, — не оборачиваясь, сказал Александр.

Они подошли к келье Ши Дэцяня.

Учитель коротко поздоровался и предложил Семёну сесть на стул, который стоял в полутора метрах от стены. Но стоял он таким образом, что сев на него, ты оказывался лицом к стене.

Семен молча взглянул на Александра, тот кивнул, мол, всё нормально. Дэцянь был серьёзен.

После того как Семён сел на стул и снял рубашку, монах быстрыми и ловкими движениями поставил на его теле несколько иголок. Семён закрыл глаза и заснул. Было такое впечатление, что он просто сидит с закрытыми глазами.

Нет, Семён не спал. И даже не сидел, а стоял. Он стоял в комнате, где не было никого и ничего, кроме двери напротив него. До неё было  шагов пять-шесть, не более. Семён не размышлял над тем, куда все подевались. Он стоял и как заворожённый смотрел на дверь. Где-то глубоко внутри он осознавал, что там за дверью находится то, от чего становится страшно и надо повернуться и быстрее уходить отсюда, даже бежать.

Дверь чуть двинулась и образовалась черная щель. По спине Семёна побежали мурашки, и он почувствовал, как его тянет к этой двери.

— Не ходи, нельзя, — отчётливо звучало у него в голове. А нога начала движение в сторону двери.

Щель увеличилась. Сделан первый шаг. Кто-то или что-то вцепилось в грудь и начало тащить к двери.

— Стой! Нельзя!

Но ноги, подчиняясь чьей-то чужой воле, опять начали движение. Второй шаг! Семён уперся руками в невидимую силу, тянущую его к двери.

Проём в двери стал медленно увеличиваться, сила, которая тащила его к двери тоже увеличилась.

Третий шаг!

Четвёртый!

Дверь полностью распахнулась, и Семёну показалось, что темнота, находящаяся за дверью, ухватилась своими холодными и скользкими пальцами за его сознание и… резкий рывок назад.

Семён сидел на стуле весь покрытый холодным потом, бил озноб. Он ошалело смотрел по сторонам, словно не понимал где он.

— Учитель говорит, что если бы он вовремя тебя не вернул, то болезнь победила бы.

Семён ничего не ответил…

… Уже прошло больше двадцати лет с того дня. О болезни никогда больше и не вспоминали. Многому Семён научился у маленького китайского монаха Ши Дэцяня, но одна фраза Учителя стала его девизом по жизни: «Помогая другим, совершенствуешься сам».

8

У ворот остановилась машина. Скрипнула калитка. За кустами барбариса Семён увидел знакомую фигуру.

Он узнал этого большого и добрейшего человека, друга и одноклассника, Мишу.

— А я, что, в гости приглашал? – засмеялся Семён.

— От тебя дождёшься, — мягко заговорил Михаил, — сам не зовёшь, а когда тебя приглашают, всё у тебя времени нет.

Друзья крепко пожали руки и обнялись. Миша, как всегда обнимая, приподнял Семёна над землёй.

— Миша отпусти, а то Семёну кости поломаешь, — заступилась за мужа Марина.

— Ему поломаешь. Мариночка, здравствуй, — улыбнувшись, Михаил поцеловал Марину в щёку.

— Как тебя занесло сюда? – произнося эти слова, Семён хлопнул ладонью по плечу друга.

— Сёма, шутки у тебя, как всегда, одни и те же, потом плечо неделю болит, — Миша поднял и опустил руку, потёр плечо, — да вот думаю, дай навещу старого друга, а повезёт, и на рыбалку вытяну.

Не любил Семён рыбалку и Михаил это знал, но он был заядлым рыбаком и постоянно пытался приобщить к этому занятию Семёна.

— Может быть, пусть рыбка плавает в реке? – с надеждой спросил Семён.

— Ты что! Иришка уже лагерь разбила, ждёт. Забирай Марину и поехали!

Миша знал, как заставить друга согласиться, Семён не любил, когда из-за него могло сорваться какое-либо мероприятие. Удар пришёлся прямо в цель.

— Мишуня, ты варвар. Далеко ехать?

— Нет. Отсюда километров сто пятьдесят, — лукаво улыбаясь, сообщил Михаил.

Семён пожалел, что согласился, но было уже поздно.

Гречневая каша с тушёнкой, на свежем воздухе – объедение. Ели молча и одобрительными стонами подтверждали правильность выбранного меню.

— Ну что, завтра с утреца за рыбкой, — потирая ладони, практически по слогам сказал Миша.

— Марин, не хочешь завтра утром с Мишуней  на резиновой лодке покататься?

— Сёма, не увиливай. Спать! Завтра рано вставать, — собирая тарелки, наставляюще проговаривал друг, — девочки могут поспать, а нам с тобой нельзя, долг добытчика зовёт.

Мужики пошли по палаткам спать, а жёны, как обычно, наводить в лагере порядок.

Михаил сел на вёсла. Лодка медленно отчалила от берега и по зеркальной глади речки пошли волны, которые подгоняя друг друга, постепенно расплывались и полностью растаяли в зарослях кувшинок.

Семён сидел на корме и смотрел на прозрачную воду бурого цвета. Видимо от цвета воды и назвали речку Медведицей. Это зрелище навевало спокойствие и умиротворение.

— Не смотри так в воду, — настороженно произнёс Миша, — а то, знаю, чем дело кончится, как в прошлый раз, рыбалка перейдёт в философские споры. Смотри вперед и подправляй меня. Нам надо встать вон у тех кувшинок.

Подплыв к месту, Михаил на веревке аккуратно опустил в воду якорь.

— Всё, не шуметь. Твой этот борт, а мой тот, — обозначил он, кому, куда забрасывать удочки.

Началась рыбалка. Правда, только с одного борта. Михаил уже вытащил двух лещей, а Семён всё смотрел на мертвый поплавок.

— Перебрось снасть, — назидательно сказал Миша, — чего застыл. О, да у тебя крючок голый. Проморгал?

— Наживка растворилась, — пробурчал Семён и насадил новую порцию перловки.

Пошёл клёв и у Семёна. Правда, второго леща он упустил.

— Да, брат, стареешь, — проговорил Миша и тут же пожалел о сказанном.

— А что такое старость? Когда она приходит? В какой момент? — парировал Семён.

— У тебя клюёт!

— Пусть! И что ощущаешь или что происходит? – не останавливался Семён.

— Да это я так, к слову. Нам с тобой по шестьдесят два года, какие мы с тобой старики.

— Нет, нет. Не увиливай, — Семён повернулся в сторону друга, — а вот наука говорит о том, что в шестьдесят лет человек вступает в разряд пожилых. Значит старик. А является ли то, что говорит наука истиной?

— Конечно. Наука всё знает, — сказав это, Миша  вытянул очередного леща.

— А ты что, учёный? Утверждаешь так. Ты педагог, к тому же уже пенсионер. Двести лет назад в сорок лет человек уже считался стариком.

— Хорошо! — не вытерпел Михаил и отложил удочку. — Вот ты, считаешь себя пожилым?

— Нет! Но задумываясь над этой проблемой, начинаешь понимать, что все ранее прожитые годы, были временем поисков, потерь и становления. Это были годы активной деятельности, совершения больших и мелких ошибок. Это сродни творчеству изобретателя, который потратил годы, чтобы появилось его творение, которое принесет всем пользу.

— А это тут причём? – удивился Михаил.

— Вот она, — Семён поднял палец, — точка отсчета, от которой начинается жизнь с большой буквы. Ты уже не думаешь о смерти, ты ее не боишься. Ты понимаешь, для чего живешь, ты знаешь, что надо делать. У тебя появился опыт общения с другими людьми, и ты, например, легко можешь отличить хорошего человека от подлеца. Ты начинаешь реально приносить пользу окружающим. Пользу не в том, что произведешь больше товаров народного потребления, а в том, что ты становишься проводником, Проводником Жизни. Жизнь бесконечна и бесконечность обеспечивается ее передачей посредством Проводников.

— Вот хватил! Ладно. Тогда, проводник, может, скажешь, в чем заключается смысл пребывания человека в этом мире?

— Я думаю, смысл в том и заключается, чтобы вырасти, созреть до состояния Проводника и дать жизни продолжение.

— Вот тут я уже дал продолжение. Есть сын и дочь, — гордо произнес улыбающийся Миша.

— Но дети это только «полуфабрикаты».

— Это мои дети полуфабрикаты? – хотел было подняться в лодке Миша, но друг его остановил.

— Не в том смысле. Они должны выучиться и вырасти в правильной среде, которую им должно обеспечить общество, в котором преобладают Проводники, ибо, если общество не способно довести своих членов до состояния Проводника, то это общество обречено на деградацию и вымирание.

— А-а-а, ну тогда давай дальше.

— Слово «старость» звучит как-то обидно, если старик, то это уже ненужный человек, это обуза, которую несут и пытаются быстрее от нее избавиться. Старость, это организованное состояние памяти, это ценнейший архив. Это генетическое достояние общества.

— И я знаю, что ты сейчас скажешь.

— Ну?

— В здоровом теле должен быть здоровый дух!

— Абсолютно правильно! Знания и опыт каждого должны стать достоянием тех, кто идет за тобой, тех, для кого ты стал Проводником, — заключил Семён.

— Так что ты там говорил о старости?

— Мишуня, у тебя клюёт!

Рыбалка закончилась. Улов был богатый. На берегу измерили самого большого леща, которого поймал Михаил.

— Пятьдесят семь сантиметров! Это Сёма его вытянул! – Миша улыбнулся и хитро подмигнул Семёну.

9

— Похоже, у нас опять гости, — подъезжая к воротам дома и рассматривая маленькую синюю иномарку, сказал Семён.

— Это, по-моему, Кирин автомобиль, — уточнила Марина.

Навстречу бежала Лиза и размахивала непонятной игрушкой: «Дед! Бабушка! Привет! Посмотрите какого жирафа мне тётя Кира подарила».

— Ну, если этот мутант называется жирафом, то я бегемот, — недоумённо сказал Семён.

— Привет родители! Это такое сейчас видение… — Вера не успела договорить.

— …прекрасного, — закончил фразу дед.

— Верочка, здравствуй! Шутки у тебя, дедуля, солдатские, — Марина повернулась к Кире, — Кирюша, здравствуй!

— Привет! – ответила дочь и бросила мяч в сторону пруда, — Лиза, кто быстрее!

Лиза через клумбу с цветами кинулась за мячом. Марина от неожиданности на мгновение потеряла дар речи, а потом: «Лиза! Лиза!». Но было уже поздно, внучка со смехом пронеслась по цветам, оставив за собой идеально ровную просеку в цветочном царстве.

— Вот я тебе задам, — Марина поспешила к помятой клумбе.

— Ой, мам, я не думала, что так получится, — извинялась Кира.

— Ничего страшного, не в первый раз.

— И, не в последний, — ехидно заметил Семён.

— Отшлёпаю, и не будет больше по клумбам бегать, — серьёзным голосом сказала Марина. 

— Детей нельзя бить и ругать, — утверждал дед Семён, — их надо учить, с ними надо договариваться.

— О чём, пап?

— Как о чём? О правилах.

— Они же маленькие ещё и ничего не понимают, — смеялась и одновременно удивлялась Кира.

— А вот и не совсем это верно, — Семён стал серьёзным. – Вот ответь мне на вопрос, чем ты отличаешься от ребёнка?

Кира сначала подумала, что в вопросе скрыт подвох. Но, зная отца,  поняла, всё это серьёзно.

— Я старше, у меня образование есть, я более независима.

— Ну да, независима, — задумчиво произнес Семён. – Дети такие же, как и мы. Они только меньше нас и знаний у них тоже меньше. Всё! В остальном мы одинаковы. Нельзя на них кричать, отвешивать подзатыльники, оказывать психологическое давление. Будешь с ними на равных, будешь иметь у них авторитет. Всегда договоришься по любому вопросу.

— Сядут на шею. Давай, дед, заканчивай свою философию, — попыталась завершить дискуссию Марина.

— Будешь чрезмерно баловать и сюсюкать, обязательно сядут, — настаивал Семён, — Как равный с равным, только так. И как более опытный и знающий ты должен быть ребёнку наставником. Вот! Пошли в дом.

Спорить с ним уже никто не стал.

10

Наступил час медитации. Технике медитации Семёна научил Учитель. Утром он не медитировал. Мозги после сна свежие, не перегруженные и особого смысла в проведении данного действия Семён не видел. А вот вечером он старался не пропускать это необычное и приятное занятие. Перезагрузить компьютер в голове и очистить оперативную память это Семён любил. А заодно и повышался творческий потенциал.

В это время ему никто не мешал. Как обычно, он сел на коврик, скрестил ноги и прикрыл глаза. Дышал спокойно. Начал просчитывать дыхание. Тело стало нагреваться, мышцы расслабились.

Сколько времени находился в этом состоянии он не понимал, но вдруг чётко ощутил, что находится в замкнутом пространстве. Каждой клеточкой своего тела Семён ощущал вокруг себя каменные стены, пол и потолок, от которых тянуло холодом. Он видел. Он видел неровные стены пещеры, в центре которой он сидел. Но пещера была другая, не такая как обычно. Странно. Семён не видел входа в пещеру. Что-то было не так. Его охватило волнение и как результат, сверху посыпались камни и ощущение присутствия стало пропадать.

Семён сосредоточился на дыхании и постепенно стал успокаиваться. Вновь появилось ощущение присутствия в замкнутом пространстве. Вот она, пещера. Да, действительно, всё не так. Но это больше Семёна не беспокоило. Он понял, почему нет входа. Это была не его пещера, он находился в чужой. И он знал кто здесь хозяин. Учитель!

Справа ощущался мощный прилив энергии. Обернувшись навстречу не видимому, но хорошо ощущаемому потоку, Семён в глубине пещеры увидел сидящую к нему спиной фигуру человека. Он узнал сидящего. Не узнать было невозможно.

Дэцянь сидел около стены, обращённый лицом к ней. Семён внимательно смотрел на него. Сидящий был неподвижен.

Вдруг, возникло ощущение движения. Всё вокруг Учителя стало перемещаться. Неподвижно сидящая фигура, как черная дыра, втягивала в себя пространство. Неизменным оставался кусок стены, находящийся перед Учителем. Вокруг была чёрная пустота. Семён продолжал наблюдать.

Яркая вспышка поглотила тьму и разрушила стену перед Учителем. В образовавшемся проходе висела белая непроглядная пелена, Дэцянь поднял левую руку и указал на неё. Семён понял, что он должен туда идти. И Семён пошёл. В одно мгновение он оказался у выхода из пещеры, ещё шаг и…

Огромный красивый зал. Пол и стены покрыты мрамором. Величественные колонны. Рельсы. Это было метро. Пустая станция московского метрополитена. Почему московского? Очень уж станция знакомая, но о названии Семён не думал. Он знал, что ему надо идти дальше, он чувствовал как в спину кто-то или что-то его мягко подталкивает.

В конце платформы что-то лежало. Подойдя ближе, он увидел носилки, а на них лежал паспорт и мобильный телефон. Было большое желание взять и заглянуть в паспорт. Но как только Семён пытался сделать шаг вперед, носилки удалялись от него. Он хотел повторить попытку приблизиться к паспорту, как вдруг в зале станции раздался равномерный громкий стук метронома. Семён непроизвольно глубоко вдохнул, открыл глаза и выдохнул.

Знакомые стены, книги на полках, рабочий стол, за окном сверчки оповещали о наступившей ночи. Он находился в своем кабинете. Протянув руку к мобильному телефону, остановил таймер. Семён всегда включал его перед медитацией, на всякий случай, чтобы не засиживаться. Однажды до четырёх утра медитировал. А звук метронома мягко напоминал, что пора домой. Семён взглянул на часы и произнес вслух: «Один час пятнадцать минут. Перебор!».

Проделывая несложные упражнения, чтобы разогнать кровь по мышцам, Семён вспоминал медитацию. Сегодня её ход был нарушен. И видимо, нарушен не зря. Чтобы это значило?

Сзади раздался тихий скрип открывающейся двери. В проёме показалась Лиза.

— Дед, — шёпотом произнесла внучка, — ты здесь?

— А ты здесь? – так же шёпотом спросил дед.

— Я, да.

— Ну и я тоже здесь, — сказал Семён улыбаясь. – А почему шёпотом?

— Мама сказала, чтобы я шла спать сама. Она с Кирой чай пьёт.

— Ну, так иди.

— А сказку ты мне расскажешь?

— Лисёна, а мама что сказала?

— Ну, дед. Расскажи.

— О богатырях?

— Нет, дед, о дядьке, который в город поехал на рынок и не приехал к жене.

— Наверное, на ярмарку. Ну да ладно, пошли, расскажу.

Утром, как обычно, Семён принимал душ. Когда он вышел из ванной комнаты, его встретила встревоженная жена.

— Семён, звонила Валя Берцева, муж пропал.

— Боря? – Семён быстро взял поданный Мариной телефон и стал набирать номер.

— Алло! Валя! Что случилось?

— Сёмушка, Боря пропал. Два дня как уехал в Москву и пропал, — в трубке послышался женский плач.

— Валя, спокойно. Телефон у него с собой?

— С собой. Говорят, что выключен, — Валентина продолжала плакать, Семён попробовал успокоить.

— Может к родственникам или знакомым заехал?

— Всех уже обзвонила, ни у кого не был.

— В полицию звонила?

— Звонила. Сказали, что трое суток не прошло ещё.

— Бред! – возмутился Семён. – Валя, я всё понял. Будь на связи.

Боря Берцев, однокашник Семёна по военному училищу, после увольнения в запас остался в Рязани. По общественным делам часто ездил в Москву и всегда без происшествий. Правда, со здоровьем были проблемы, сердце барахлило. Стоп! 

Семён вышел из дома, подошёл к пруду, сел на скамейку и стал наблюдать за рыбами.

— Телефон выключен, — начал рассуждать вслух, — здоровье, сердце. Телефон, паспорт, носилки, метро. Похоже. Станция метро? Станция метро?

Семён прикрыл глаза и попытался вспомнить то, что он видел в ходе медитации. Станция метро была очень знакома. Значит, он часто на ней бывал. Что могло быть такого, чтобы создало ассоциацию знакомого пространства? Часы над тоннелем! Их не было!

— Движение поездов относительно платформы направлено в другую сторону. Это «Парк Победы»!

— Дед, иди завтракать! – выглядывая из приоткрытой двери, прокричала внучка.

— Да, да, — вставая со скамьи, ответил он внучке.

Все домашние уже сидели за столом.

— Я в Москву! Срочно!

— А завтракать? – то ли обиженно, то ли с удивлением спросила Марина.

— Чашку кофе. Быстро! Я знаю, где Борю искать.

Семён вернулся поздно вечером. Видно было, что он устал. Устал не физически, нервное напряжение читалось у него на лице.

— Нашёл Борю? – с надеждой в голосе спросила жена.

— Нашёл и тут же потерял, — грустно и задумчиво прозвучал ответ.

— В смысле?

— А в том смысле, что Бори больше нет.

Семён налил себе большой стакан воды и залпом его выпил.

— Умер Боря. Инфаркт. В метро. На лавочке сидел, думали пьяный, никто к нему не подходил. Потом женщина пожилая к нему подошла, поняла, что мёртвый и позвала полицию. При нём ничего не было, ни документов, ни телефона, ни вещей. Обобрать умершего. Сволочи! – Семён ударил кулаком по столу.

— Ты Вале позвонил? – Марина попыталась уйти от острой темы.

— Да. Из морга. Как опознал, так сразу и позвонил. Ребята её на машине привезли. Лисёна спит?

— Спит. Тебя всё ждала, ты ей вчера какую-то сказку до конца не рассказал.

— Ну да. Конец этой сказки уже наступил. Завтра буду другую рассказывать.

— Иди спать, — Марина положила руку на плечо мужа.

— Да, конечно.

Поднявшись в кабинет, Семён сел в кресло и прикрыл глаза. В голове, с быстротою молнии, пронеслись события сегодняшнего дня и картинка застыла. Он видел Учителя, сидящего лицом к стене пещеры. «Спасибо!» — произнёс Семён и почувствовал, как стала уходить усталость.

Так он просидел около часа, думал о странностях жизни, о взаимосвязи времени и пространства, о сказках, об Учителе, который так рано ушёл из жизни, и многому мог бы ещё научить.

Подойдя к открытому окну, Семён погасил настольную лампу и стал разглядывать звезды.

— Где ты сейчас, Учитель? – задав вопрос, адресованный, скорее всего звездам, он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и твёрдо сказал, — Всё! Спать!

11

Утро оказалось дождливым. Вторая половина августа погодой не радовала. В дождливые дни влажный воздух забирался под одежду и становилось очень неуютно. В такие дни из дома выходить не хотелось.

Семён, из-за плохой погоды, решил сегодня после завтрака разобрать в кабинете бумаги, накопившиеся за многие годы.

Пережёвывая мюсли с йогуртом, он невольно прислушался к разговору жены и дочери.

— Я уже не один раз говорила Светке, чтобы она подавала на развод, — возмущённо говорила Вера.

— Они же с Никитой уже больше года не живут вместе, — поддержала Марина.

— Да. В прошлом апреле она его выгнала, как приехали из Турции. Весь отпуск пропьянствовал, говорит «мне отдохнуть надо», — Вера отхлебнула чай из чашки и закашляла. – Паразит!

— Я на прошлой неделе, когда домой в Москву ездил, видел твою Светку, она с сынишкой шла, — подключился к беседе Семён.

— Чего же она тянет, почему на развод не подаёт, — спросила Марина.

— Всё очень просто, — Семён отодвинул от себя пустую пиалу, из которой ел мюсли. – Она думает, что само собой всё решится. А ничего само по себе не происходит, необходимо хоть немного, но приложить усилия. Никита  ваш…

— Он не наш, — быстро парировала дочь.

— Ладно, не ваш. Никита, он эгоист и лентяй. Очень любит себя. Да, ещё, хвастун. Чего ему суетиться? Хорошо устроился. Живёт где-то один, а может и не один. Никаких забот о других. Понятие семьи для него не существует. Все должны крутиться вокруг него. Когда по выходным приезжает к сыну, у ребёнка начинается праздник. Ну как Дед Мороз! Приехал, поиграл и уехал. Дед Мороз ушёл и праздник закончился. Только он не думает о том, что дети растут и когда вырастут, они уже в Деда Мороза не верят и он им не интересен. Тьфу! — Семён изобразил презрительный плевок. – Светке надо собраться, без промедления, и подать на развод. Она абсолютно ничего не потеряет, а только приобретёт.

— Что приобретёт? – одновременно спросили женщины.

— Юридическую свободу, — пояснил Семён. – Сейчас, как ни крути, он муж и отец, по документам и претензий много ему не предъявишь. А после развода, он только отец, который обязан делить заботу о воспитании ребёнка. И всё. А дальше, я промолчу, а то скажу что-нибудь не по-литературному. Короче, пока обстоятельства Светку не припёрли к стенке, надо подавать на развод.

— Я ей передам твои пожелания, — съязвила дочь.

— А ты не ёрничай. Уже третий год как твой Денис разбился на мотоцикле. А ты всё одна.

— Пап, не надо об этом! – возмутилась Вера.

— Почему не надо? Что в этом разговоре плохого? Или запрещённого? Дочь без отца растёт. Семья должна быть полноценная.

— Не на ком, — попыталась закончить разговор дочь.

— Стоп! – Семён положил на стол открытую ладонь. — Как это не на ком? С Володькой общаетесь?

— Дружим.

— Дружите. Дружите вы ещё со школьного возраста. Я, честно говоря, думал, что он будет твоим мужем, а не Денис.

— Он был женат, — уже мягче сказала Вера.

— Ну да, женат. Он шесть лет всё собирался разводиться. Наконец развёлся. Что вам ещё надо?

— Дед, шёл бы ты… — вмешалась Марина.

— Куда? – Семён поднял одну бровь.

— В свой кабинет. Ты вроде как собирался там порядок наводить.

— Там всегда порядок, — Семён встал и направился к лестнице. – Не надо мне зубы заговаривать. Я пошёл работать.

Вечером в кабинет зашла внучка, подошла к столу. Семён перебирал бумаги. Лиза смотрела, как дед брал исписанный лист из одной пачки, внимательно его просматривал и перекладывал в другую пачку. Затем, брал следующий лист, что-то видимо в нём деду не понравилось и он его аккуратно разрывал на четыре части и бросал на пол. На полу, к приходу внучки, скопилась куча рваных листов.

— Лисён, ты чего пришла-то? – спросил дед Семён, не отрывая взгляда от очередной бумаги.

— Бабушка сказала, чтобы ты печь топил.

— Истопил, — поправил Семён. – Сейчас приду, а заодно вот эту кучу мусора сожжём.

— Да! – запрыгала от радости внучка.

Печь растопили быстро. Это у Семёна получалось хорошо. Он поджёг небольшой кусок бересты под правильно сложенными поленьями и огонь быстро разгорелся.

Через открытую дверь топки дед с внучкой смотрели на огонь, наслаждаясь звуком разгорающегося с треском и поскрипыванием пламени.

— Дед, а огонь, он хороший? – спросила Лиза, прижимаясь к плечу деда.

— Хороший, когда не балуется, — с улыбкой ответил Семён.

— А как он балуется?

— Как? – Семён вгляделся в пламя, как-будто что-то там увидел. – Тебе дружочек, лучше этого не знать…

…Весна была тёплая и очень сухая. Вокруг Москвы часто горели торфяники и поля с сухой травой. Впереди были  майские праздники. Решено было поехать на дачу и открыть дачный сезон. По этому поводу Марина купила мясо кролика и замариновала его. А за три дня до поездки на дачу Семён и Кира вернулись из Америки, привезли бутылку «Ледяного вина».

Приехали вечером. Разгрузили машину, поужинали и легли спать.

С утра началась работа по уборке территории. Вдруг, потянуло дымком. Запах дыма всё усиливался.

— Пап, — кричала Вера и показывала рукой на поле, — трава горит!

Семён обошёл дом и увидел, как сильный ветер гнал огонь в сторону их дома.

— Быстро лопаты, вёдра, воду! – уже на бегу кричал Семён.

Схватив лопату, он перемахнул через забор и понёсся к линии огня. За ним бежали Марина и обе дочери.

Огонь подбирался к забору. До него оставалось два-три метра. Все энергично работали лопатами. Кира и Вера копали ближе к полю, Семён и Марина у забора. Огненная стена поднималась метра на два. Ветер гнал жар пламени на людей. Одежда сильно нагрелась и было ощущение, что она вот-вот вспыхнет на теле.

— Марина! – прокричал Семён. – Уйди от забора, иди к девочкам.

Он боялся, что пламя прижмёт жену к забору и ей некуда будет деться.

Казалось, прошла вечность. Но продвижение огня удалось остановить. Пламя, жадно пожирая сухую траву, двинулось в обход их участка и устремилось к соседям. Там никого не было!

— Вперед к соседнему забору! Не дайте огню пробраться через рабицу! – отдавал команды Семён своей семье.

Через мгновение все орудовали лопатами у соседнего забора. И тут отбились от огня.

— Папа! – кричала Кира. – Наш сарай горит!

Семён резко обернулся и увидел, что горит угол сарая. Все кинулись к сараю. Горела дровница. Сильный ветер раздувал огонь. Пламя, подгоняемое воздушным потоком, как хищный голодный зверь, пожирало строение. Семён понимал, что беда ещё впереди – сарай был пристроен к дому и составлял с ним одно целое. Он начал лопатой разбивать и растаскивать доски, но это не помогало. Жена и дочери начали подносить в вёдрах воду, Семён выливал её на горящие доски, огонь утихал, но через мгновение вспыхивал вновь с новой силой. Создавалось впечатление, что в вёдрах была не вода, а бензин.

— Вера, звони и вызывай пожарных!

Огонь принялся за стену, разделяющую сарай и дом. Стало ясно, что потушить не удастся. В доме находились родители Марины.

— У кого, где лежат документы? Марина, стариков на улицу, быстро.

Семён бросился на второй этаж. Следом за ним побежала Вера.

— Пап, пожарных вызвала!

— Хорошо! Забирай документы, это главное! – собирая портфели, рюкзаки и сумки, скомандовал Семён.

Подошли к двери на лестницу. Открыли. В дверном проёме клубящаяся чернота. Огня не видно.

— Ты помнишь расположение лестницы и выхода из дома? — с волнением спросил дочь.

— Да, — ответила Вера твёрдым голосом.

— Вдохни, закрой глаза и спокойно спускайся. Если упадёшь, не кричи и не паникуй. Я иду за тобой и если что, я помогу, — Семён боялся за дочь.

Вера вдохнула, закрыла глаза и исчезла в чёрной дыре. Семён последовал за ней. Он шёл не спеша, ногами прощупывая каждую ступеньку. Боялся за дочку, вдруг она упадёт, разговаривать было нельзя.

Из дома выбрались удачно. Вся семья была на улице. Из деревни бежали люди. Одни начали снимать ворота, чтобы выкатить машину с участка, другие подбежали к дому. Горела крыша, раздавался треск горящих досок.

— Сёма, мои документы в сумочке в платяном шкафу, — взволнованно сказала Марина.

Ничего не говоря, Семён бросился в дом. Взбегая по лестнице, он почувствовал обжигающее пламя. Понял, лестница горит. Быстро нашел сумочку с документами. Подбежал к двери, открыл. Сильное огненное пламя, получившее подпитку сквозняком, полыхнуло Семёну в лицо. Он кинулся к окну. Люди внизу всё поняли и быстро приставили к окну деревянную лестницу.

Казалось, очень долго боролись с огнём, а прошло всего двадцать пять минут. Вместо дома стояла одна кирпичная печь.

Пожарные приехали и стали заливать горящие угли. Прибежавшие люди разошлись по участку и тушили начавшие гореть деревья и кустарники.

Семён стоял и молча смотрел на работу пожарных. Закашлял. Изо рта вместе с воздухом вылетела сажа.

— Пап, ты как змей Горыныч…

…- Дед, смотри, огонь как у змея Горыныча, — Лиза показывала пальцем на вырвавшийся из-под полена язык пламени.

— Давай-ка, Лисёна, прикроем этому змею пасть, — с этими словами Семён закрыл железную дверку топки.

12

Заседание Совета директоров прошло, как всегда, спокойно. Решали текущие вопросы. Алексей Бывалый, на протяжении всего совещания, постоянно зевал.

— Ребята, прошу прощения, всю ночь в дороге, спал мало, — извинялся Алексей.

Когда всё закончилось, Александр Машуков предложил попить чаю и пообщаться. Разговор, конечно же, пошёл о том, почему Бывалый мало спал и что он делал ночью.

— Возвращался с охоты из Вологодской области. Перед дорогой не удалось нормально поспать и по приезду домой тоже поспать не дали, — парировал вопросы Алексей.

— Сейчас пуэрчик заварю и взбодришься, — сказал Александр, ломая плитку китайского чая.

— Чуть в кювет не улетел, заснул за рулём, — добавил в своё оправдание Бывалый.

— По поводу ночной поездки был у меня случай интересный, — вставил своё Семён.

И Семён стал рассказывать о том, как он ещё в бытность майором служил в Литве. Все стали внимательно слушать. Обычно у Семёна случаи из жизни были интересные, ведь в армии никто столько не служил, да ещё в воздушно-десантных войсках.

— Надо было срочно доставить личное дело одного офицера в штаб ВДВ, — начал он рассказ, отхлебнул чай из большой фарфоровой чашки с китайскими иероглифами и продолжил. – У меня родители жили в Москве, вот меня и решили послать и пару дней дома разрешили побыть.

— А где служил? – спросил Александр.

— В Алитусе. Это в Литве, рядом с границей Белоруссии. Ну, так вот. Командир полка мне сказал: «Не успеешь к военному совету, будешь служить с ним, то есть с этим офицером, до пенсии». А до пенсии с ним служить очень не хотелось. Да и я ждал перевода в Москву.

Далее Семён рассказал, как он получал документы, как заправляли его машину бензином и готовили бутерброды и кофе в дорогу. Но все слушали с интересом, попивая чай, как-будто никто из присутствующих никогда в жизни не делал себе бутерброды.

— Сложность заключалась в том, что выезжал я в ночь. Время было начало седьмого вечера, а в штаб я должен был прибыть в девять утра. И если быть точным, то от Алитуса до Москвы одна тысяча семьдесят восемь километров.

— И что тут сложного? – не удержался Алексей.

— Я в тот день, как обычно, к шести утра был уже в полку, — ответил на вопрос Семён. – Поездки не ожидал. Короче, поехал. Первые часов пять шли легко. Естественно спешил, скорость превышал, хотел в ночное время больше проехать. К часу ночи почувствовал, что усталость и сон стали потихоньку подбираться. Остановился. Поел, выпил кофейку.

— Ну да, после еды только и спать, — заметил Сергей.

— Вот именно. Потом я пожалел, что перекусил, — Семён ещё отхлебнул из чашки. – С двух часов стал периодически останавливаться, ходить вокруг машины, отжиматься от земли. Этого хватало минут на двадцать. Включил радио и стал орать, не петь, а действительно орать песни, которые там транслировались. Через какое-то время стал заплетаться язык, музыка надоела, захотелось тишины. Было около четырёх часов утра, когда я открыл глаза и увидел, что машина несётся по обочине. Остановился.

— Вот, вот! И у меня так же было, — поддержал Семёна Алексей.

— Остановился, — продолжал Семён. – Сердце билось так, что казалось от его ударов повылетают стёкла в машине. Потёр уши. Вышел из машины. Пришёл в себя. Поехал дальше. Минут через десять опять открыл глаза, когда машина по косой неслась в кювет. Успел вырулить. Опять остановился.

— Оно тебе надо было? – тихо спросил Сергей.

— Молодой был. Чего тут говорить? Ну, да. Понял, что так дальше ехать нельзя. Поехал совсем короткими «перебежками». И тут, вижу, идёт в попутном направлении человек. Останавливаюсь и говорю ему: «Мужик, садись, довезу». Сначала он шарахнулся от машины. Ну, представляете, в пятом часу утра, останавливается машина, и предлагают подвезти вас.

Все дружно засмеялись.

— Хорошо я был в форме. Сел мужик в машину. Я ему говорю: «Одно условие. Ты мне задавай вопросы. Любые, даже самые бестолковые. И главное, добивайся, чтобы я на них отвечал. Не дай мне заснуть». Мне показалось, что он на меня как-то странно посмотрел. Но согласился. Что он мне задавал и что я отвечал, честно говоря, не помню. Но помню толчки в плечо и один подзатыльник. Я его хотел за это убить, честное слово. А он мне: «Ты что, обалдел! Куда едешь! Обоих угробить хочешь!». Ну что, остановились. Вышли. Я наслаждался утренним прохладным воздухом, а он бледный нервно курил.

В кабинете опять раздался смех.

— Дальше он со мной не поехал. Сказал, что ему тут не далеко, и он срежет дорогу, пройдёт через поле.

— Просто жить хотел, — улыбнулся Александр.

— Но зато, дальше я ехал отлично. Сон как рукой сняло.

— Именно рукой, — добавил Сергей.

— Ну, успел? – нетерпеливо спросил Алексей.

— Да. Я еще перед Москвой остановился и полчаса поспал.

— Ну как Штирлиц, — со смехом сказал Александр.

— Штирлиц, не Штирлиц, а без двадцати девять я был на месте, — заключил Семён. – А вообще, такая езда к добру не приведёт. Это сейчас понимаешь. Всё должно делаться своевременно.

13

— Дед, смотри, самолёт, — Лиза смотрела в небо, прикрывая глаза ладонью от ярких лучей солнца.

— Да. Транспортный. Ил-76, — дед Семён посмотрел на улетающий самолёт и громко выдохнул.

— Дедушка на таком самолёте летал – сказала Вера.

— И не только летал, но и прыгал с него, — добавил Семён.

— Дед, ты что? Высоко же. Можно упасть, — с удивлением заметила Лиза.

— Я очень старался, чтобы не упасть, — дед погладил внучку по голове.

— Дед, не морочь ребёнку голову – вставила, подошедшая Марина.

— Пап, а какое ощущение во время прыжка с парашютом? – с интересом спросила дочь.

— Какое ощущение? – Семён задумался. – Тут оно не одно, их много.

— Давай по порядку, — усмехнулась Марина.

Семён потёр правое ухо, оглянулся и сел на ступеньку крыльца.

— Начну, пожалуй, вот с чего. Был у нас  преподаватель по воздушно-десантной подготовке полковник Озолин. Здоровый мужик. Метра два ростом. Ладонь, как две моих, — Семён оттянул левой рукой вверх средний палец правой ладони, поднёс ладонь к деревянной стенке террасы и отпустил палец. Раздался стук.

— Так вот, — продолжал он, — таким образом, он пробивал дно оцинкованного ведра.

— Сказки рассказываешь, — строго сказала Марина.

— Сам видел. Ладно, дело ваше верить или нет. Короче. На первом занятии во время построения он поздоровался с нами так: «Здравствуйте, товарищи шизофреники!». Мы стоим и молчим. Он второй раз и очень настойчиво: «Здравствуйте, товарищи шизофреники!!!». Делать нечего, ответили: «Здравия желаем, товарищ полковник!». А он нам: «А вы думаете, что тот, кто добровольно прыгает с парашютом не шизофреник?». И главное, смотрит на нас серьёзно. Потом хмыкнул и сказал: «Солома!». Вообще, мужик был отличный.

— Значит, он вам напомнил, чтобы не забывали, кто вы на самом деле, — смеясь, сказала Вера.

— Выходит, так, — Семён улыбнулся. – Ох, гоняли нас перед первым прыжком. Изучение матчасти парашюта, наземная подготовка, укладка парашюта, наземная подготовка, укладка, наземная подготовка и так несколько раз. Парашют могли с закрытыми глазами уложить. Все мечтали о прыжках. Ожидание первого прыжка выворачивало суставы и больно завязывало в узел мышцы тела. Ждать было очень тяжело. Лисёна, принеси воды попить.

Лиза, сидевшая на скамейке и наблюдавшая за взрослыми, быстро вскочила на ноги и понеслась в дом.

— Тише! Не споткнись! – беспокойно крикнула Вера.

Осушив, принесённый внучкой стакан воды, Семён продолжил рассказ.

— Наступил день первого прыжка. Подъём был назначен на четыре часа утра. Накануне вечером почти каждый вышел на улицу и ладонью провёл по траве.

 — Зачем? — поинтересовалась дочь.

— А если трава сырая, то день завтра будет хороший. А прыжки с парашютом во многом от погоды зависят. А тут, первый прыжок. Обидно если перенесут из-за погоды.

Лиза посмотрела внимательно на деда, затем провела ладонью по траве и сказала: «Завтра будет плохая погода». Все дружно засмеялись.

— Лисёна, молодец! Всё поняла правильно, — Семён радовался больше всех.   

— С погодой вам повезло?

— Да, дочка. Повезло. Быстро встали, собрались и на аэродром. Вот там было уже другое ощущение. Началось лёгкое волнение. А вдруг самолёты не прилетят? А вдруг ветер будет сильный? И таких «вдруг» набралось много. Ну, и как результат, много говорили и шутили, чтобы отвлечься от тревожных мыслей.

Семён поднял голову и внимательно посмотрел на небо.

— Прилетели самолёты и мы, когда настала очередь, загрузились в них. И сразу все затихли. Ну, во-первых, из-за работы двигателя ничего не слышно, а во-вторых, говорить ничего не хотелось. Пока взлетали, все внимательно изучали надписи внутри самолёта и считали заклёпки. Бестолковое занятие. Но как я понял потом, этим забивался страх. Страх перед прыжком, перед неизвестностью, которая ждала снаружи самолёта. В голову лезла мысль: «Я не буду прыгать! Вот сейчас встану и отцеплю карабин!». От напряжения начал бить озноб. Но резкий сигнал и загоревшаяся жёлтая лампочка поставили всё на свои места. Все встали, и когда загорелась зелёная лампочка, друг за другом вышли из самолёта.

Наступила тишина. Все слушатели молча смотрели на деда Семёна.

— Девчонки, вы себе не представляете, что было там, за бортом самолёта.

Все напряглись. Даже Лиза привстала со скамейки.

— Сначала, провал. Потом, тебя подхватывает мощный поток воздуха. Плотность воздуха увеличивается и зрение не может навести резкость. Когда рванул кольцо, сразу показалось, что я провалился в вакуум. Затем рывок за шиворот и тишина, — Семён закрыл глаза. На секунду он почувствовал незабываемое ощущение одиночества в огромном пространстве.

Лиза села на скамейку. Вера обняла дочь за плечи, а Марина с облегчением выдохнула.

— Честное слово, — продолжал Семён, — такой тишины я никогда не слышал. Посмотрел наверх. Надо мной был белый купол. Появилось чувство безмерной радости. Непонятно чему рад? Стало легко. Хотелось заорать во всю глотку. Кто-то так и делал. Вдруг, появился звук, словно включили тумблер. Приближалась земля и стало слышно, что на ней происходило. Потом удар приземления и опять огромная радость.

— И сколько ты там висел? – спросила Семёна дочь.

— Не висел, а спускался. У нас говорили: «Десантник минуту орёл, а всё остальное время лошадь». Всё от высоты зависит.

— Пап, а ты бы сейчас прыгнул с парашютом?

— Ты знаешь, дочка, — Семён сделал паузу, — прыгнул бы, чтобы ещё раз испытать эти ощущения. Но вот как приземлялся бы, это уже другой вопрос, — сказал и громко засмеялся.

— Я бы тоже прыгнула, — после раздумья сказала Вера.

— Это как наркотик. У меня есть один друг, Михаил, он в молодости хотел прыгнуть с парашютом, но медицина его не пустила. Были проблемы с позвоночником. А сейчас с этим стало попроще, главное плати. И он прыгает. Каждую неделю на прыжки мотается. Я ему говорю: «Миша, хватит! Получил удовлетворение от прыжка, побереги здоровье», а он мне «Семён Викторович, не могу прекратить прыгать. Тянет!». Тянет его. Вот такие, девушки, сказки.

Семён встал, расправил плечи и пошёл в дом. Три пары глаз смотрели на уходящего так, как, наверное, смотрели на Юрия Гагарина, когда он вернулся из космоса, с интересом и восхищением.

14

Утром, спускавшегося по лестнице в гостиную Семёна, встретил вопрос жены: «У тебя какие сегодня планы?».

— А, что надо сделать? – задал встречный вопрос Семён.

— Надо за продуктами съездить.

— Поеду назад из Москвы, заеду в «Карусель» и всё что надо куплю.

— А ты в Москву? — Марина вопросительно посмотрела на мужа.

— Да. Надо встретиться с Артёмом. Он вчера звонил и попросил о встрече.

— Артем? Это тот, кто писал любовные, а потом детективные рассказы?

— Да, именно он, — отвечая жене, Семён тщательно перемешивал мюсли с йогуртом. — Ты ещё не знаешь, что он года два был в запое.

— Из-за чего?

— Точно не знаю, — Семён начал медленно пережёвывать мюсли, — писательская работа не пошла.

— А, что он от тебя хочет?

— Встречусь, поговорим, и там будет видно. Чёрт! – Семён сморщился и что-то выплюнул. – Мюсли с бананами больше не покупай. Сушёные бананы как булыжники, зубы можно обломать.

С Артёмом встреча была назначена в кафе «Шоколадница». Семён по привычке пришёл точно в назначенное время, Артём уже был на месте. Для себя Семён заметил, что друг его очень изменился с момента последней встречи. А прошло всего полгода. Бледное небритое лицо Артёма выделялось его среди присутствующих в кафе. «Мешки» под глазами, засаленный свитер, лёгкая дрожь в руках добавляли черный колорит в образ друга.

— Артём, привет! – Семён крепко пожал протянутую навстречу ему руку. – Что-то неважно выглядишь.

— Здравствуй, — тихо и неуверенно произнёс Артём.

Подошёл официант и Семён заказал капучино с корицей, которое он очень любил. Артём молчал. Семён оглядел присутствующих, затем перевёл взгляд на друга.

— Ну, как дела? Что у тебя нового? – он попытался разрядить обстановку.

— Так себе, — произнёс Артём.

Принесли кофе. Семён обратил внимание на рисунок, сделанный на пенке. Это была веточка с листочками. Он взял зубочистку, дорисовал ещё один листочек и сделал замысловатый завиток.

— Ты как всегда, должен поставить свою точку, — как-то пренебрежительно сказал Артём.

— Нормально. Просто здесь незаконченный рисунок. Ты что хотел то?

— Поговорить. Есть предложение. Я тут книгу заканчиваю. Понятно, да?

— Неужели, — перебил его Семён. – О чём? О Мэрилин Монро или о майоре Пронине?

— Я серьёзно. Я опять начал писать. Понятно, да?

— Писать начал, — Семён устремил свой взгляд в переносицу Артёма. — А пить бросил?

 — Не пью уже давно, месяца два. Сейчас весь в работе. Мне нужна помощь. Роман о машине времени. Понятно, да?

— О, дружок, — Семён откинулся на спинку кресла, — эту тему уже жевали и пережевали. Читать никто не будет.

— Будут. У меня остро закрученный сюжет. Понятно, да?

— Ну-ну. Понятно, конечно, — Семён улыбнулся. Это постоянное «Понятно, да?», которое прилипло к языку Артёма, очень его забавляло.

— Представляешь. Герой, копая на даче огород, находит древний браслет. Примеряет его на свою руку. А это не браслет, а машина времени, потерянная в далёком прошлом пришельцами из далёкого будущего. Понятно, да?

— Конечно, конечно, — Семён сделался серьёзным. – Но это бред чистой воды, который никто читать не будет. Хотя, возможно, подростки будут.

— Ты абсолютно неправ. Понятно, да? Здесь великая идея, — Артём выпрямил спину и поднял подбородок.

— Ну, скажем прямо, никакой здесь идеи нет. И ничему хорошему твоя книга не научит.

Артём хотел возразить, но вдруг опять ссутулился и промолчал.

— Давай примерим на себя, — продолжил Семён. – Представь, что этот браслет-машину нашёл ты. И каковы были бы твои дальнейшие действия?

— Во-первых, я бы заглянул в будущее, чтобы знать, как поступить в настоящем, а во-вторых, зашёл в прошлое и кое-что изменил бы. Понятно, да? — Артём улыбался так, как-будто у него на руке был заветный браслет.

— Я по твоему ответу сделаю небольшое заключение. Создание и эксплуатация машины времени ничего полезного для человечества не принесёт. Понятно, да? – на последней фразе Семён намеренно сделал ударение. – Люди перестанут жить по совести. Морально-этические нормы уйдут из жизни. А зачем они будут нужны, когда всё можно исправить или предугадать выгодный шаг.

Артем молча смотрел на собеседника и часто моргал.

— Преступник, планируя злодейство, просмотрит возможные варианты и выберет тот, в котором он останется безнаказанным. Это как, правильно?

Артём перестал моргать и твёрдо сказал: «Нет!».

— И эти примеры можно продолжать и продолжать. Мудрость человека формируется в ходе прожитых им лет, — Семён сделал глоток кофе. – А с помощью машины времени, общество постепенно превратится в игроков, которые будут заниматься только тем, чтобы комбинировать варианты в прошлом и будущем. Самое простое понятие — любовь уйдёт в никуда. Понятно, да?

— Понятно, да! – повторил Артём и сглотнул.

— Вот ты! Ты пропьянствовал последние пару лет.

— Я…

— Молчи, Артём! – жёстко сказал Семён. – Но нашёл в себе силы, взялся за ум. Вот книгу пишешь. Правда пока мысль у тебя вяло работает. Но у тебя всё впереди.

— С браслетом я бы предугадал эти годы моего падения. Понятно, да? — с надеждой робко произнёс Артём.

— Ничего бы ты не предугадал. Мозгов бы не хватило, — Семён допил свою чашку кофе, повернулся к официантке и поднял руку. – Девушка, повторите, пожалуйста!

Семён медленно повернулся к Артёму и тихо произнёс: «Ты листок бумаги в клеточку видел?». На лице Артёма появилось удивление, но потом он вдруг ожил и уже по-другому посмотрел на Семёна: «Ты о чём?».

— О том! Чтобы пройти по линиям из одного угла листа в другой, в каждом пересечении линий надо принимать решение по какому пути двигаться дальше. Чтобы все варианты просчитать, никакая машина времени не поможет. И ты где-нибудь всё равно допустишь ошибку, но выбраться ты уже не сможешь сам, тебе опять надо будет просчитывать варианты, и ты всю свою жизнь будешь стараться убежать от ошибки. На это потратишь всё время отпущенное тебе природой. Понятно, да! – Семён внимательно посмотрел на друга.

— Так что, мне книгу не писать? – голос Артёма дрожал.

— Жениться тебе надо и заняться настоящим делом, — как бы подытоживая, сказал Семён. – Да, а звал-то ты меня зачем?

— Получается уже незачем, — Артём улыбнулся. Потом тяжело вздохнул и сказал, — А на ком жениться? Была одна единственная, которую любил еще в институте, так она вышла замуж за преподавателя того же института.

— А почему без «понятно, да»? — уколол друга Семён.

Артём засмеялся.

— Вот видишь, расслабился и мусор с языка твоего слетел. Дыши легко и свободно, смотри на мир радостней. Жена не только любовница, это в первую очередь друг, надёжный друг, на которого можно положиться. Поэтому ищи не картинку, а ищи человека. Девушка! Принесите нам счёт, пожалуйста.

15

Семён уже часа два не выходил из кабинета. Обычно, чем бы он не занимался, но один раз в час он обязательно выходил из кабинета, проходил в гостиную, наливал чайку, обменивался парой фраз с кем-нибудь. А тут, тишина. Марина начала волноваться, не случилось ли что с мужем.

Подойдя к двери, Марина тихо позвала: Сёма. И открыла дверь.

Семён сидел за рабочим столом и стучал по клавишам, набирая в компьютере текст. Оглянулся на жену. Быстро повернулся к экрану и продолжил работу.

— Проходи, — произнёс Семён.

— У тебя всё в порядке? – уже более спокойно спросила Марина.

— Да, да. Всё нормально. Садись. Одну минутку. Я тебе что-то покажу.

Марина села на стул рядом с мужем и смотрела, как тот быстро стучал по клавишам клавиатуры, не глядя на них.

Действительно, прошло не больше минуты и Семён закончил стремительный бег по клавиатуре.

— Тут интересное дело всплыло, так сказать, из глубины веков. Помнишь, лет двадцать пять тому назад в нашей компании появился Анатолий Тёткин?

— Смутно, — Марина махнула рукой.

— Ну, он вместе с Андреем Медведевым пришёл, — настаивал Семён.

— Весь в татуировках? – вспомнила Марина.

— Да! Именно он. Он же ушёл от нас в конце девяностых и пропал. А тут всплыл, — в глазах Семёна заискрился весёлый огонёк.

— Каким образом, — заинтересовалась жена.

— А вот, письмо из Питера пришло, — Семён поводил мышкой по столу, пощёлкал, и на экране появилось письмо: «Добрый день, Семён Викторович! Оля, наверное, вам писала или звонила по поводу появления у нас некоего Синлао — якобы ученика Ши Дэцяня. Зовут его Анатолий, весь расписан татуировками, которые говорят о том, что он сидел в тюрьме. Любопытно за что. Мне он показал фото с Учителем, на котором он стоит, преклонив колени и опустив голову. То есть, реально я вижу фото мужчины, который показывает зрителю свою макушку. Лица не видно. Стал мне вещать, что Учитель его послал к тибетцам и что учится он сейчас у лам. В общем, очень мутный тип. Нуждаемся ли мы в услугах таких «специалистов»? Расскажите об этом человеке.

С уважением Овчинников А.»

— А что он в Питере делает? Он ведь из другого города?

— Из Омска, — подтвердил Семён. – Видимо у себя дома сторонников нет. Сколько можно народ дурачить?

— А фотография? – спросила Марина и сама удивилась своему вопросу.

— Там всё просто. Когда Учитель приезжал к нам, с ним фотографировались все кто хотел. Он никому не отказывал. А Тёткина он не знал и ничему его не учил. Правда, Анатолий говорил, что он с духом Дэцяня периодически общается. Бред.

— А тибетский лама? – спросила жена.

— Ещё больший бред. Чань-буддизм и ламаизм это разные ветви буддизма и даже дух Учителя не послал бы Тёткина в Тибет.

— И что ты ответишь питерцам?

— Всё так и напишу как есть. Ведь очень удобно прикрываться известным человеком, когда его нет в живых. Мол, кто проверит, что правда, а что вымысел. У него в руках есть инструмент – Дэцянь. Вот он и ищет место, где этот мощный инструмент можно применить. Если они его возьмут, то он начнёт разлагать их организацию изнутри, постоянно капая на мозги — это правильно, а это нет, ведь он учился у самого Дэцяня. И искра сомнения в чью-нибудь нестойкую душу попадет. Тогда все, приплыли. Любое выступление против него будет подтверждать его справедливость. На Руси всегда так, — Семён стукнул пальцем по клавише, как-будто поставил точку в разговоре.

— У каждого свой путь, — Марина мягко попыталась сменить тему разговора.

— Путь у всех один. Мы все идем по пути, но по-разному. Можно ходить зигзагами, можно пересечь его и уйти в сторону, и никогда на него не вернуться, кто-то идет посередине, а другой продвигается по обочине, — Семён подумал и добавил, — а иные вообще идут в другом направлении.

— Ну, ты у меня философ, — Марина положила свою ладонь на ладонь мужа и улыбнулась.

— Неплохо было бы испить чайку! – сказав это, Семён взял в свободную руку чашку, стоявшую рядом с монитором.

— Вот так всегда! На самом интересном месте, — Марина громко засмеялась и встала. — Пошли, напою.

16

Внучка Лиза сидела у окна и, облокотившись на подоконник, смотрела на улицу. За окном была зима. Шёл снег. Ветер кружил лёгкие снежинки, то поднимая вверх, то стремительно бросая вниз. Лиза с интересом наблюдала за их полётом.

— Дед, а зима это хорошо? – спросила Лиза.

— Зима? Конечно, хорошо, — не отрываясь от бумаг, произнёс Семён.

— Но ведь холодно, — протяжно сказала внучка.

— Ну, в доме тепло, а на улицу идти, надо одеваться хорошо, — продолжал свою работу дед.

— Дед, а дед! А лето — хорошо?

— Лето? – Семён оторвался от своих дел, подумал и ответил, — лето тоже хорошо.

Наступила тишина. Внучка думала.

— Дед! А что больше хорошо, лето или зима.

— Каждое по-своему хорошо, — улыбнулся Семён. – Летом можно купаться, грибы собирать, загорать, бабушке на огороде помогать, а зимой с горки на санках кататься, из снега фигуры разные лепить, Дед Мороз приходит.

— Сейчас я люблю лето, — со вздохом сказала Лиза.

— Лисёна, так всегда бывает. Летом скучаешь по зиме, а зимой по лету, — Семён продолжил перебирать бумаги в надежде, что внучкины вопросы закончились.

— Дед, а дед! А ты сейчас тоже больше лето любишь?

Дед Семён в очередной раз отложил своё занятие и задумался.

— Ты знаешь, Лисёна, — наступила пауза, — наверное, я сейчас люблю то, что сейчас, то есть, зиму.

— А почему не лето?

— Летом я буду любить лето, — утвердительно сказал дед.

— А почему? – Лиза повернулась к деду.

— Потому, что любить надо настоящее, прошлое надо помнить, а о будущем надо мечтать.

Лиза непонимающе посмотрела на деда. Большие красивые глаза внучки стали ещё больше.

— Понимаешь, Лисёна. Вот, тебе нравится смотреть на снежинки?

— Да!

— А позавчера, мы с тобой смотрели на ветки деревьев, покрытые льдом, и как солнце их подсвечивало жёлтым цветом. Было красиво?

— Очень!

— Видишь, тебе понравилось. И ещё много чего красивого и интересного зимой увидишь. А летом тебе будет нравиться то, что летом будет. Поняла?

— Да! – ответила Лиза, потом немного подумала и сказала, — нет, не поняла.

— Подрастёшь, тогда поймёшь. А сейчас, Лисёна, что любишь больше, то и люби, — Семён взял в руки лист бумаги. – Жизнь штука интересная, всё от тебя зависит. Не верь, если скажут тебе, что от тебя ничего не зависит.

В руках дед Семён держал листок бумаги в клеточку с жирными точками, нарисованными в противоположных углах. Со стороны могло показаться, что он смотрит не на лист, а куда-то в бесконечность. Глаза заблестели, дыхание стало быстрым. Семён сделал глубокий вдох, спокойно выдохнул, взял ручку и нарисовал на весь лист замысловатый вензель. Линия узора начиналась в одной точке и заканчивалась в другой, на противоположной стороне листа.

— Вот так! – удовлетворительно сказал дед Семён.

     2015, октябрь