КАТЮША

— Катюша, ти забула мене?

— Нет, бабушка. Я тебя всегда помню.

— Як ти живеш?

— Хорошо, бабушка. Только почему-то тяжело стало двигаться. Руки и ноги перестали слушаться.

— Скоро буде все добре.

— Когда?

— Скоро.

— Ты будешь со мной?

— Ми вси тебе чекаемо. Мама, тато, брати и сестри. И Виктор чекае. Ти ж остання залишилася у нас.

— А если я с вами уйду, кто здесь останется?

— Син залишиться за тебе.

— Да. Сын. Я очень тебя люблю, бабушка.

— Я теж тебе люблю…

Мутные неподвижные глаза смотрели в потолок. Это было видение или реальность? А какая разница. Тело уже не чувствовалось, работало только сознание. Мысли улетали в далёкое детство. Как давно это было…

Семья жила в сибирской деревне. Бабушка, отец и семеро детей. Мать умерла рано. Отец работал с утра до ночи, чтобы прокормить семью. Воспитанием детей занималась бабушка. Катюша, самая старшая из братьев и сестёр, помогала бабушке.

— Катюша, Людочка плаче!

— Слышу, бабуль!

— Чуеш, швидко пелюшки поминяй.

— Уже меняю, — девочка шустро перепеленала сестру. – Бабуль, можно погуляю, ребята ждут.

— А морква просапала?

— Мне ребята потом помогут прополоть.

— Допоможуть. Дивись! Чи не зробиш, батькови скажу.

— Я недолго, бабуль. Всё сделаю! – раздалось из-за закрывающейся двери.

Вот так и жили. Малые росли. Взрослые старели.

Шёл Катюше двенадцатый год. В соседней деревне жила тогда родная тётка. Сестра отца. До деревни всего-то километра три по просеке через лес. Бывало бабушка с Катей ходили проведать тётю Настю. А та без гостинцев никогда племянницу не отпускала.

Лето выдалось жаркое, по хозяйству было много дел. И за всё лето к тётке так ни разу и не сходили.

— Бабуль, а когда к тёте Насте пойдём?

— Колись. Дивись скильки роботи. Восени сходимо.

— До осени ещё долго, — с грустью проговорила Катюша.

— Ничого. Потрапиш.

— Я всё сделала. Можно погулять схожу?

— Иди. Але не довго.

Девочка вприпрыжку побежала из дома. Выбежав за калитку, она свернула в сторону леса. Оглянулась. Никого. И что есть сил, побежала к просеке. Дорогу она знала хорошо. Катя решила сходить к тётке. Ненадолго. Думала, что успеет обернуться и никто не заметит её отсутствия.

На полпути из леса вышла большая серая собака. Катя посмотрела на неё и для себя отметила, что собака очень большая, у них в деревне таких нет. 

Пёс медленно подошёл к девочке. Она остановилась и без страха протянула руку навстречу приближающемуся зверю. Собака понюхала руку, подошла ближе, посмотрела девочке в глаза и лизнула её в щёку.

— Ой, щекотно, — потёрла ладонью место, где коснулся язык неожиданного гостя. – Пойдём со мной. Будешь меня охранять.

Девочка и большая серая собака шли вместе по просеке. Катюша рукой держалась за длинный шерстяной воротник нового друга. Так они шли до тех пор, пока не дошли до опушки леса. Впереди уже были видны избы деревни и люди, стоящие на околице.

Собака неожиданно остановилась, как вкопанная. Острый взгляд был направлен в сторону деревни. А там, забегали люди, закричали. Кто-то из мужиков выбежал с ружьём и выстрелил вверх. Пёс дёрнулся и побежал в лес. Катюша, ничего не понимая, закричала вслед убегающей собаке:

— Серый! Серый! Ко мне!

Но собака, не оборачиваясь, быстро скрылась за кустарником. Катя с грустными глазами молча пошла в сторону деревни. А оттуда уже бежали навстречу люди.

—  Катюша! Жива? Цела? Волк тебя не тронул? – наперебой кричали мужчины и женщины.

Часто потом этот волк снился Кате. Во сне он долго стоял и смотрел в глаза, потом поворачивался и уходил в лес. И так было каждый раз…

И вот теперь, волк стоял перед глазами. Она поняла его взгляд. Он звал, звал за собой.

— Подожди, — еле шевеля губами, произнесла Катюша.

— Баба Катя, — подбежала сиделка. – Ты что? Тебе что-то надо? Скажи.

Но баба Катя смотрела незрячими глазами в потолок и лишь перед собой двигала правой рукой, как будто отгоняя кого-то…

— Катюша, есть разговор, — с серьёзным видом сказал отец.

— Да, папа.

— Тебе уже двадцать второй год идёт, надо о дальнейшей жизни думать.

— Я думаю, — с недоумением ответила дочь.

— Думае вона. Батька послухай, — отозвалась из-за печки бабушка.

Отец посмотрел в сторону печи, тяжело вздохнул и продолжил.

— Нет у тебя тут будущего. Всю жизнь у печки простоишь. Уезжать тебе надо отсюда.

— Куда? – глаза Кати стали огромными и по щеке покатилась слеза.

— Сейчас пришла разнарядка на комсомольцев. В армию. В Германию.

— Ой боже! До нимцив! За що? – запричитала бабка.

— Цыц, старая! Не лизь в розмову. Займайся справою, — жёстко сказал отец.

— Пап, а почему в Германию?

— Там наша Красная Армия. Идут увольнения фронтовиков. Уже пять лет как война закончилась. Служить-то кто-то должен. Вот и набирают добровольцев среди девчат, по контракту на штабные должности, — немного помолчав, отец продолжил. – Давай, Катюша, езжай. Мы справимся тут.

— Впораемося. Дити вже пидросли. Самостийни, — баба Дуня начала плакать. —  Идь.

Катя не знала, что сказать. Стояла посередине комнаты, опустив руки, смотрела то на отца, то на бабушку. А тут ещё начали подходить братья и сёстры. Все встали около отца и смотрели на Катюшу.

— Хорошо! – только и смогла сказать Катя и со слезами выбежала из дома…

Быстро пролетели шесть месяцев. И вот молодой специалист в новенькой, идеально подогнанной по стройной фигуре, военной форме, стояла на плацу воинской части вместе с другими вновь прибывшими. Предстояло знакомство с командованием бригады и распределение по подразделениям. Шесть девушек стояли, затаив дыхание, в ожидании начальства. А из казарм выглядывали солдаты, пришли полюбоваться на молоденьких спецов. Этот день хорошо сохранился в памяти Катюши.

— Младший сержант Павленко! – чётко доложила она подошедшему офицеру в звании полковника. Тот просверлил её взглядом, кивнул головой и подошёл к следующей девушке.

Так началась служба, так началась новая жизнь, интересная работа, новые люди.

Хотя, не обходилось и без казусов.

— Катюша! – крепкие руки нагло обхватили девушку сзади. – В увольнение со мной пойдёшь?

Несмотря на неожиданность, Катя чуть просела, освободив правую руку,  вцепилась ногтями в лицо наглеца. Как только руки отпустили девушку, она быстро повернулась и с размаху влепила пощёчину. Рослый сержант с удивлёнными глазами стоял, прижав ладонь к горящей щеке. По другой щеке сочилась кровь.

— В другой раз глаза выцарапаю! – жёстко сказала Катя и пошла в помещение штаба бригады.

Потом её вызывали в особый отдел. Задавали вопросы о взаимоотношениях служащей секретной части и солдат артиллерийской бригады, при этом делали особый нажим на понятие служебного долга. В итоге провинившегося сержанта наказали, а Катюше сделали отеческий наказ, как вести себя в солдатской среде.

Был ещё один случай, который мог бы круто изменить её жизнь. 

Случилось так, что в увольнении загулялась по городу и поняла, что опаздывает. Воинская часть находилась в предместьях Потсдама, и общественный транспорт в тот район уже перестал ходить. Пешком не успеть. И решила Катюша, несмотря на строгий приказ командования о запрете передвижения в городе на частном транспорте, поехать на такси. Страшно. Но что делать? Опаздывать тоже нельзя.

— Wohin will Frau gehen? (Куда фрау желает ехать?) – спросил водитель такси у молодой девушки, стоящей с поднятой рукой.

— Недлиц, — ответила Катюша.

— Bitte! — распахнул заднюю дверцу машины водитель.

Машина поехала. Через какое-то время, Катя поняла, что машина едет не туда. Едут в сторону американской оккупационной зоны.

— Wohin gehen wir? (Куда мы едем?) – спросила Катя водителя.

— Ja, Ja! Nedlits! – закивал головой немец.

Не раздумывая, Катя со всей силы натянула кепку немца на его глаза и ударила ладонью по уху. Машина вильнула к обочине и резко затормозила. Девушка выскочила из машины и побежала в противоположную от движения сторону. 

Из увольнения она опоздала. Но дежурный на контрольно-пропускном пункте лишь улыбнулся, увидев тяжело дышащую девушку, и сказал:

— Давай быстрей, сейчас начнётся обход.

Весь следующий день Катюша ожидала вызова в особый отдел. Но ей повезло. Видимо, никто не доложил об её опоздании, да и из города тоже никакой информации в особый отдел не поступило…

Лежащая на кровати улыбнулась.

— Баба Катя, что? – опять подошла сиделка и погладила старушку по руке. – Скоро кушать будем.

— Осторожней! – Катя ответила на толчок в бок, неся поднос со своим завтраком.

— Прошу прощения, — произнёс строгим голосом старшина-сверхсрочник, — смотрите куда идёте.

Катя хотела ответить, но подруга её дернула за рукав.

— Молчи!

Подруги сели за стол, начали завтрак. Катя посматривала на старшину. Вид у того был строгий, брови сведены к переносице. А как он жевал. Его медленное жевание вместе с сосредоточенным взглядом создавало впечатление, что он пережёвывает колючую проволоку.

— Маша, а почему ты меня одёрнула?

— Ты что, не знаешь его? – быстро ответила подруга. – Это старшина второй батареи, зверюга. С таким лучше не связываться.

Катя ещё раз взглянула на «зверя» в обличие советского воина, поперхнулась и с трудом продолжила свой завтрак.

А через два года Виктор и Катя поженились. И вовсе он не был «зверюгой», добрый и душевный. Правда, любил порядок и требовал этого от своих подчинённых, но никогда никого зазря не обижал.

Двадцать лет, как Виктор ушёл вслед за «волком». Двадцать лет Катюша жила одна с воспоминаниями о днях, прожитых вместе. Сын навещал и ежедневно звонил. Сын…

Восьмое марта. Вечер, посвящённый этому празднику, проводился в доме офицеров. Виктор с Катюшей пришли вместе с друзьями. Виктор настаивал на том, чтобы остаться дома, но Катя, несмотря на беременность, хотела пойти на праздничный вечер. Она очень любила танцевать. А сейчас просто хотела посмотреть, как танцуют другие.

В разгар танцев, Катя начала просить мужа хоть немного потанцевать.

— Катюша, тебе же нельзя, уже девять месяцев, вот-вот родишь.

— Витя, немного. Чуть-чуть. Ну, пожалуйста, — умоляла жена.

Не устоял Виктор. Аккуратно обнял супругу и они медленно начали двигаться в такт музыки. Несколько раз Катя пыталась сорваться в лихое вальсирование, но муж мягко приземлял танцовщицу.

— Витя! — испуганно сказала Катя, глядя в глаза мужу. – Я сейчас рожу.

— Стоп! – громко скомандовал Виктор, не то жене, не то оркестру. Но остановились все. – Быстро! Рожаем! Машину!..

В пять часов утра Катюша родила сына. 

Это был праздник. Праздник для родителей, праздник для друзей и получилось так, что это стало праздником и для всей бригады. Три дня Виктор поил друзей, а друзьями у него были практически все офицеры части.

На четвёртый день командир бригады вызвал к себе старшину.

— Так! Всё! Закончить обмывание! – командир был строг и говорил вполне серьёзно. – Три дня бригада лишена офицерского состава, никакой боевой готовности! Под трибунал пойдёшь, если не угомонишься.

— Есть, угомониться! – только и ответил счастливый отец…

— Баба Катя, — радостным голосом произнесла сиделка, — сын ваш пришёл.

Сын подошёл к кровати, взял мать за руку.

— Мама, здравствуй!

Мать ничего не ответила. Она и не могла ничего ответить. Хотела, но не могла. Она чувствовала тепло, исходившее от рук сына, через них она чувствовала, как бьётся его сердце. Незрячими глазами она смотрела перед собой и видела только темное пятно вместо сына. Подняв правую руку, стала проводить ею по тому месту, где видела пятно. Она гладила сына, а он стоял и плакал. Мужские слёзы ручьем катились из глаз. Сын понимал, что всё, что он мог для неё сделать – держать за руку и плакать. Они молча прощались, чувствуя друг друга.

Катюше сразу стало легче. Она опустила руку. Боль ушла из тела. И тяжести на душе уже тоже не было. Она уходила. Сын оставался с теми, кому было положено остаться сейчас.

Она уходила по тому пути, по которому ушли её родители, братья и сёстры. Катюша чувствовала под рукой жёсткую шерсть. Она шла уверенной твёрдой походкой, а рядом с ней шла большая серая собака…

2016, февраль

КАТЮША: 2 комментария

Добавить комментарий для Елена Норманская Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *